ГЛАВА ХII
Я ВИНОВАТ ПЕРЕД ФИЛАТОВЫМ…
Все эти и другие аргументы мы приводили руководству РЖД, но всякий раз находились объективные и не очень объективные причины для затягивания вопроса.
Первым объективным барьером стало то обстоятельство, что в настоящее время акционерами клуба является не только РЖД, но еще и два физических лица, владеющие 30 процентами акций клуба. А это означает, что передавать государственную собственность кампании придется и в частные руки, что запрещено законом. Я обещал этот барьер снять.
До сих пор я живу с чувством вины перед человеком, которого убедил подарить свои 15 процентов акций клуба в пользу РЖД. Валерий Николаевич Филатов понимал, что акции никогда не принесут ему финансовых доходов, но это была последняя нить, связывающая его с клубом, которому он отдал много лет. Морально для него это было тяжелейшее решение. Тем не менее, понимая, что в противном случае наши проекты останутся только бумагой, он сам нотариально оформил дарение акций в пользу РЖД. Так мог поступить только истинный патриот клуба.
Вторым владельцем 15 процентов акций был Юрий Палыч Семин. Он уже был назначен мною главным тренером, и мы договорились с ним о передачи акций в РЖД на определенных выгодных для всех условиях. Помните, я говорил о трех причинах приглашения Семина в клуб? Так вот, это была третья причина.
Следующим объективным барьером на пути реформ стало утверждение финансистов РЖД о том, что клуб не сможет в полном объеме рассчитываться с государством по налогам на недвижимость и землю . Налоги эти велики, так как главная арена – стадион «Локомотив» – имеет довольно высокую стоимость и занимает огромную территорию, большая часть которой не приносит прямых доходов (имеется в виду входная зона и проходы и проезды вокруг чаши стадиона). Это утверждение финансистов имеет под собой основание. В этой связи я хотел бы сказать о следующем.
Мне кажется, одной из причин того, что в России долгое время не строились стадионы, является не только дороговизна строительства, а главным образом то, что владелец стадиона будет всю жизнь в убытках. Ты должен построить стадион, а потом ежегодно платить за него сумасшедшие деньги в виде налога.
Давайте подумаем: что такое чисто футбольный стадион с натуральным покрытием? Это уникальное сооружение, предназначенное для проведения матчей высшего уровня. Согласно самым оптимистичным нормативам, играть на таком стадионе можно не чаще одного раза в неделю. Большей интенсивности травяной покров в условиях российского климата просто не выдержит. Обратите внимание на поле стадиона «Химки». Там к ноябрю практически не остается травяного покрова, сплошные синтетические нити. Таким образом, футбольную арену можно использовать для проведения не более 30–35 матчей. Ее нельзя сдать в аренду. На ней нельзя проводить никакие другие мероприятия. На ней даже тренироваться нельзя.
А теперь скажите, может ли коммерческий объект (магазин, ресторан, бизнес центр и т.д.), работающий 35 дней в году, быть рентабельным? Конечно, нет. Так почему же мы должны платить налог на футбольное поле и трибуны за весь год, используя их менее, чем на десять процентов?
Сегодня клубы России начали строительство стадионов и очень скоро они столкнутся с обозначенной выше проблемой. Уверен, что Российскому Футбольному Союзу, уже сейчас надо вносить на рассмотрение Правительства страны вопрос об изменении налога на недвижимость для чисто футбольных стадионов с натуральным покрытием.
ГЛАВА ХIII
СЕМИН ПОВТОРЯЛ: «ДУРАК, ЗАЧЕМ Я ВЕРНУЛСЯ?»
К середине 2009 года в «Локомотиве» произошло событие, которое простые болельщики даже не заметили – был избран новый состав Совета директоров клуба. Тогда мы еще не знали, чем обернется для нас эта рокировка. К большому сожалению, в Совет пришли люди в большинстве своем не только не разбирающиеся в футболе, а главное – не любящие футбол и все, что с ним связано. Например, один из членов Совета на заседании начал убеждать меня в том, что в российском футболе существует четыре лиги: вторая, первая, высшая и премьер-лига. Когда я попытался сказать, что высшей лиги не существует, мне было рекомендовано чаще читать спортивную прессу и наконец, разобраться со структурой российского футбола. Я обещал исправиться.
Знаете, наблюдается такая закономерность: чем меньше люди разбираются в футболе, тем больше у них желания порулить клубом. Удивительно, почему эти люди считают, что футбол настолько примитивен, что им может управлять любая кухарка?
Новый состав Совета директоров проявлял поразительную активность, за полгода было проведено 14 заседаний. На двенадцати из них заслушивался отчет президента клуба. Заканчивались все заседания фразами: «запретить, указать, наказать, обязать» и т.д. Совет из совещательного органа превратился в контрольно-карательный.
Вот когда я в полной мере осознал, кем для меня и клуба был Сергей Липатов. Это был непробиваемый щит, позволяющий спокойно делать дело; к нему можно было спокойно идти с самым наболевшим, не сомневаясь – действенная помощь будет оказана. Как говорят: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Объяснить свою позицию и доказать правоту в новом Совете было совершенно нереально, там правили некомпетентность и диктат. Любая наша просьба или предложение воспринималась, как попытка выбить из кампании лишние деньги.
Красной нитью проходила мысль о том, что клуб – это кровосос, паразитирующий на теле компании. Например приобретение Оздоева за 4 миллиона рублей было признано Советом бессмысленной тратой денег потому, что такого футболиста не существует и что, видимо, он играет в футбол на даче у Наумова. Мы с Семиным пытались объяснить, что Магомед – это будущее « Локомотива», что пройдет два-три года и его рейтинг вырастет в разы. Нас не понимали.
В это время главным для меня было оградить от всего этого Юрия Палыча. Если я – закаленный в боях чиновник, повидавший на своем веку много всяких начальников, то для Палыча каждое заседание Совета было шоком и потерей многих нервных клеток. Каждый раз, выходя из РЖД, он повторял одну фразу: «Дурак, зачем я вернулся?». Эта нервозность, конечно, передавалась команде. Именно этим можно объяснить менее удачное выступление команды в 2010 году.
Бесконечные доклады Совета Якунину, нашептывания недоброжелателей, откровенная ложь и клевета, искажение истинного положения дел приносили свои черные плоды. Я чувствовал, что доверие Владимира Ивановича к нашим делам и ко мне лично теряется. В своем желании добиться выполнения всего намеченного, ради чего я пришел в клуб, я часто стал срываться на жесткие высказывания в адрес некоторых руководителей РЖД, что значительно ухудшило наши взаимоотношения.
Уже к концу 2009 года я понял, что моим планам построения нового клуба не суждено будет сбыться. А к лету 2010 года убедился в этом окончательно и прекратил борьбу с ветряными мельницами. Совет директоров, при молчаливом согласии господина Якунина, с удовольствием принял мою отставку. Все вздохнули с облегчением: «Наконец-то уходит этот возмутитель спокойствия».
Но как бы то ни было, я ушел из «Локомотива» с чистой совестью, как ушли из него практически все мои соратники, с кем мы почти три года делали большое и важное дело. Мы не шельмовали, не воровали и искренне верили в свою правоту – никто и никогда не докажет обратного. После нас остался клуб с лучшей в России инфраструктурой, одной из лучших футбольных школ Европы, великолепной организацией внутриклубной работы, добротно укомплектованной командой.
Сегодня в клуб пришли новые руководители. Судя по трансферным сделкам, курс взят на использование легионеров, причем не только футболистов, но и тренеров. Вся работа клуба ныне заточена на одно: получение максимального результата в кратчайшие сроки. Все направлено на решение проблем сегодняшнего дня. Не мне судить хорошо это или плохо. Покажет время.
Я знаю только одно: не за горами то время, когда клубы поймут и примут идеи создания экономически привлекательных и рентабельных футбольных предприятий, о которых я вам поведал. С удовлетворением читаю в прессе о строительстве новых футбольных стадионов, и не просто стадионов, а целых спортивно-развлекательных центров. И уверен: с их вводом клубы наши станут ведущими в Европе – не только как футбольные центры, но и как хозяйствующие субъекты.
