Корреспонденты EF Дмитрий Вавилов и Александр Августин не перестают открывать для читателей новые грани личности едва ли ни самого одиозного футбольного аналитика страны Александра Бубнова. Как раз о природе этой одиозности разговор и зашёл в заключительной части интервью Александра Викторовича нашему порталу.
Часть первая
Часть вторая
– Если, как мы уже убедились, в «старую гвардию» вы не слишком верите, то что можно сказать о перспективах молодых тренеров, коих в российском футболе в последнее время становится всё больше и больше?
– Молодые тренеры тоже бывают разные. Меня, например, удивляет, когда даже от спартаковских болельщиков приходилось слышать, что многие из них не верят в Аленичева, дескать, он с «Арсеналом» в прошлом сезоне провалился. Но всё же познаётся в сравнении. Так обычно Бесков говорил. Если Слуцкому дать «Арсенал», а Аленичеву ЦСКА, то мы посмотрим, что Слуцкий сделает в Туле, а Аленичев с «армейцами». Или возьмём другой пример: дадим Виллаш-Боашу тот же «Арсенал», а Аленичеву «Зенит». Я уверен, что ни у Слуцкого, ни у Виллаш-Боаша в Туле ничего бы не получилось, а Аленичев с топ-клубом боролся бы за самые высокие места. Ведь Аленичеву с «Арсеналом» совсем чуть-чуть не хватило, чтобы с этой откровенно слабой командой остаться в Премьер-лиге. Вот как оценивается работа тренера.
– Между прочим, у нас есть тренер, который фактически взял на вооружение предложенную вами схему – Валерий Карпин не побоялся возглавить «Торпедо» (Армавир) после того, как дважды приводил «Спартак» к серебряным медалям.
– Что значит – не побоялся? Да ему некуда идти (смеётся). Карпин что, приехал в Россию, чтобы в Армавире работать? Его просто никуда не взяли.
– Однако под руководством Валерия Карпина команда, которую он не готовил к сезону, сумела добиться двух ничьих на старте первенства ФНЛ.
– Ну и что? Это лишний раз говорит о том, что это не заслуга Карпина, раз он её не готовил (смеётся).
– А чья же?
– Тех людей, которые её и готовили. Вы же сами себе противоречите. Ведь как может команда играть, если ты её не готовил?
– «Торпедо» (Армавир) вообще никто не готовил к сезону. В команду взяли с десяток игроков из армянского «Улисса», оставив только двоих футболистов, выступавших в ней в первенстве ПФЛ.
– Но в «Улиссе» же их всё равно кто-то готовил. Там есть такой Валерий Оганесян. Наверняка он их готовил там. Он же их и брал сюда. А Карпин приехал для понтов, чтобы повсюду о «Торпедо» (Армавир) говорили. Сейчас любой спортивный канал включаешь, там везде Карпина показывают. Когда он в «Мальорке» работал, в российской прессе каждый день оттуда сводки проходили (смеётся). А в испанской прессе ничего этого не было. Я не понимаю, для чего это всё? Такое чувство, что это всё было проплачено.
– Наверное, всё дело в харизме Валерия Георгиевича…
– Ерунда это всё! У всех харизма.
– В 1994 году вы защищали Валерия Карпина в программе «Футбольный клуб». Какая кошка с тех пор между вами пробежала, что вы сейчас так к нему относитесь?
– Да не было никакой кошки. Просто я высказывал свою точку зрения, а Карпин после этого стал меня поливать. Ну нравится тебе – поливай! Мне-то что? Я работал с Бесковым, а ты с Романцевым. Только где Бесков, а где Романцев?
– Кстати, Олег Романцев и многие другие ветераны красно-белых без особого энтузиазма восприняли вашу книгу «Спартак»: 7 лет строго режима». Кто-то даже назвал её бредом…
– У меня на подходе уже другая, которая будет посвящена договорным матчам. А насчёт бреда, чтобы на такую книгу набредить, нужно быть гениальным бредильщиком. Больше того, если кому-то не нравится то, что в ней написано, подайте в суд! Ловчев орал, что после написания этой книги меня нужно или в психбольницу определить, или в суд тащить за оскорбление. После этого я отказался сотрудничать с «Советским спортом», хотя наш конфликт с Ловчевым начался ещё раньше в Комитете по договорным матчам. Когда всё это закрутилось, там много чего интересного начало происходить. Например, ко мне стал этот пранкер звонить?
– Вы думаете, что пранкер – это дело рук «Советского спорта»?
– А чьих? Его же затем затащили туда на «Советский спорт». Первый, кто стал меня поливать, – это вот этот Вован, когда я ещё там был. Я видел этот ник – «Vovan222». И потом, то, что он делал, без специальной аппаратуры сделать невозможно. Когда это в первый раз пошло, этот Вован думал, что это он меня разводил. Хотя на самом деле это я его разводил. Если бы вы слышали, какой там мат-перемат стоял. Мне даже жена предлагала записать, что он ей и мне говорил, когда звонил. Он ведь и соседям не давал спать. Один раз он заказал ко мне домой семь пицц, которые мне надо было оплачивать, а потом заказал проституток. Только за это в Америке его должны были посадить за вмешательство в личную жизнь.
– Откуда у вас такая уверенность, что пранкер Вован имеет отношение к пицце и проституткам?
– Я вас умоляю! Я все телефоны вынужден был отключить, потому что он мне спать не давал. А потом на телевидении специально было устроено, что его пригласили в одну программу со мной. Видимо, они ждали, что я ему вломлю. Им это было нужно, чтобы затем сказать, что я – ненормальный и всё-такое. Это была самая настоящая провокация. А Ловчев там чуть ли ни целовался с этим Вованом. Это же не просто так.
– Получилось, что пранкер Вован своими звонками поссорил вас с Байдачным. Вам не приходилось потом извиняться перед Анатолием Николаевичем?
– С Байдачным он меня поссорить не мог. Я с ним никогда в хороших отношениях не был. Так что, Байдачный – это ладно. А с Карпиным?
– Пранк с Валерием Карпиным – это был шедевр…
– Вот видите – для вас это шедевр, а я говорю, что в Америке за такие шедевры сажают.
– С пранками разобрались, а как вы относитесь к пародиям на себя, например в КВН?
– Если пародия талантливо сделана, то ради Бога! А что? Посмеялись и здорово! Жена в КВН видела, ей понравилось
– А вам?
– А я не смотрел.
– Кстати, на КВН часто бывает Леонид Слуцкий. Иногда его можно видеть даже на сцене…
– Вот там ему и место! (смеётся). Пускай он там и выступает!
– Почему вы всерьёз не воспринимаете Леонида Викторовича, всё-таки человек два раза стал чемпионом страны вместе с ЦСКА?
– Потому что Слуцкий играл договорные матчи. И по поводу технико-тактических действий он думает, что меня опускал. Хотя на самом деле он Бескова опускал. Потому что это не моё, а это Бескова.
– Однако вы как-то сами рассказывали, что и Валерий Лобановский играл договорные матчи. Хотя, несмотря ни на что, вы его цените достаточно высоко.
– Лобановский был известным футболистом. А где играл Слуцкий, во дворе что ли или в Волгограде на рынке? Если бы его не вёл так называемый агент Ткаченко, то нигде бы Слуцкого не было. Это раз. Во-вторых, Лобановского при всех его делах признал весь мир, потому что он что-то выиграл. Плюс он разработал методику, по которой потом работали чуть ли ни везде. Когда сборная СССР обыграла в полуфинале чемпионата Европы 1988 года итальянцев, его потом приглашали читать лекции для Серии А. После этого в Италии стали играть по конспектам Лобановского, и даже Капелло внимательно записывал его тренировки. А кто такой Слуцкий? Но он рот свой раскрывает очень много. Когда он мне сказал с подачи Ильи Казакова, который его спровоцировал, что я несу бред, с моей стороны пошла, как говорится, ответная реакция. И сейчас он уже не рад, что это сказал. Через знакомых журналистов он уже наводит справки – что, чего и как? В последнее время он вообще замолчал. Я его «мочу», а он молчит, потому что понял, что он не туда полез. Но я никогда не верил и не верю в него, как в тренера.
– Сравнительно недавно вы достигли точек соприкосновения с Александром Кержаковым. Что стало побудительным мотивом для этого?
– Да ничего не стало. Просто я больше чем уверен, что всё, что было, это не его инициатива. Его, видимо, там спровоцировали или посоветовали. Там ведь как было: я спал, мне с «России 2» позвонили и сказали, что у Кержакова в соцсетях появилась запись про меня, что он вместе с Широковым меня куда-то там приглашает тренировать. Я ответил в том духе, что мне это вообще до фонаря! А они мне говорят, что надо обязательно ответить, потому что я лицо «России 2». Мне пришлось ответить. После этого ответа я ещё несколько раз его прессовал. А что я могу сделать? Он поводы давал своей игрой. Затем он мне сам позвонил и попросил встретиться. Я думал, что это будет в присутствии прессы. Но он сказал, что это будет один на один.
– Судя по всему встреча прошла конструктивно?
– Да. Мы поехали на встречу с журналистом «Спортбокса» Константином Клещёвым. А Кержаков был со своей спутницей и своим представителем. В общем, мы нормально поговорили, можно сказать, по-человечески. Я ему всё объяснил, потому что он многого не знал. Я выяснил, что его не устраивает. Мы друг друга поняли и обо всём договорились. Я ему свою книгу подарил. А что касается профессиональных дел, то я ему сказал: «Саша, будешь плохо играть, будут «двойки»! То, что мы с тобой встретились, это ни о чём не говорит».
– Примирение с Александром Кержаковым состоялось. А возможен ли компромисс с Романом Широковым?
– Нет. Потому что Кержаков меня по большому счёту не оскорблял. Он съязвил или подколол, но там откровенных оскорблений не было. А Широков меня в твиттере оскорблял. Поэтому с ним примирение невозможно, кстати, как и с Уткиным. А что касается профессиональных дел, то я ставлю оценки за технико-тактические действия. Их же не я делаю, их игроки делают. Я и Кержакову объяснил, что игроки на поле ничего не делают, кроме технико-тактических действий. И чтобы дать им объективную оценку, нужно расшифровать эти технико-тактические действия, поскольку любая игра зашифрована. Ни Бесков, ни Лобановский не проводили разбор игр без расшифровки.
– Вы наверняка слышали, что Валерий Карпин назвал подсчёт технико-тактических действий в сегодняшних реалиях вчерашним днём?
– Пускай он это сколько угодно говорит. То же самое, кстати, и Слуцкий говорил. Когда они заявляют, что можно набирать технико-тактические действия, перепасовываясь с вратарём, оказывается, только вот так я и играл и поэтому, наверное, меня из-за этого и в сборную СССР приглашали, и чемпионом я становился три раза. Это же натуральный дебилизм! (смеётся).
– Видимо, и с ними прийти к компромиссу вам будет крайне затруднительно. А есть ли в футбольном мире люди, которых вы бы могли назвать своими друзьями?
– Когда я сам был игроком, у меня с большинством были хорошие отношения. Но близких доверительных отношений у меня ни с кем не было. У меня единственный друг, которому я полностью доверяю, – это жена. Могу сказать, что меня считает своим другом Анзор Кавазашвили. Но это футболист высочайшего уровня, и он старше меня. Поэтому он может меня считать своим другом, а я его не могу. Для меня он старший товарищ и непререкаемый авторитет. А так, я играл со многими звёздами, но в чисто профессиональном плане и в плане отношения к жизни я ни на кого из этих звёзд не хотел быть похож. Я никогда ни с кого не брал пример и ни у кого не учился по жизни. В чисто профессиональном плане, например, я учился у Александра Маховикова. Он меня даже опекал. Юрий Севидов ко мне относился по отечески. Но наши отношения с ними тоже не выходили за рамки профессиональных. Я сожалею о том, что в футбольной среде не было таких людей, которые меня могли бы вести по жизни и с которых я брал бы пример за полем. Если бы такой человек был, то мне было бы значительно легче.
– Выходит, что вы – самоучка?
– Скорее – волк-одиночка. Это касается и принципов, и воспитания, и всего. Но поскольку футбол – командная игра, у меня из за этого были серьёзные проблемы. Хотя в чисто профессиональном плане я в первую очередь устраивал тренера. Однажды даже Старостин сказал, что, если бы в команде было одиннадцать Бубновых, то мы бы далеко пошли. Ведь любой тренер может только мечтать о таких футболистах, как я. Чтобы они играли на соответствующем уровне, «режимили» и были предсказуемыми. Потому что тренер всегда знал, на каком уровне я сыграю. В этом плане я был предсказуемым футболистом. А другие, может быть, были даже более талантливыми. Но из-за того, что они непрофессионально ко всему относились, у них случались перепады и с ними возникали большие проблемы.
– Среди людей, которые неплохо вас знают, бытует мнение, что есть два Александра Бубнова: один для широкой аудитории, а другой для узкого круга лиц. Так ли это на самом деле?
– Когда я приехал из-за границы, то попал в непонятный мне мир. Я уехал из одной страны, а попал в другую со сленгом и со всеми делами. А потом когда я столкнулся с интернетом, то понял, что с людьми надо разговаривать на их языке. На другом языке они не понимают. С нормальными людьми, с интеллигентными людьми я могу разговаривать на нормальном интеллигентном языке. С блатными я могу разговаривать на блатном языке. Шпана, которая слушает мои эфиры, в основном разговаривает на сленге. Поэтому когда мне часто в эфирах задают дурацкие вопросы, оскорбляют, я им точно также и отвечаю. И они меня понимают. Если бы я начал им объяснять на интеллигентном языке, они бы ничего не поняли. Так что, здесь надо слушать не мой язык, а то, о чём я говорю. Это самое главное. А язык выбран для разных категорий общества. Я долго над этим думал и пришёл к выводу, что, если ты будешь объяснять на нормальном языке, то тебе не дадут сказать то, что ты думаешь. А если ты в образе дурака будешь выступать, то такая возможность у тебя появится. Такой приём мной тоже используется, после чего многие говорят, дескать, Бубнов сумасшедший, дурак и т.д. Хотя это мне даёт возможность сказать то, что на другом языке в эфир не пропустят. Больше того, они могут там и не понять ничего, там ведь нужно подтекст читать.
– Многие считают, что в этом вы очень похожи с Владимиром Жириновским.
– Приходилось слышать такое сравнение. Но я это говорю к тому, что, какой я на самом деле знают люди, которые со мной общаются в приватной беседе. То есть это достаточно узкий круг лиц. И, наверное, сейчас разговаривая с вами, у вас не сложилось впечатления, что я дебил или идиот.
– Однако порой вас захлёстывают чрезмерные эмоции.
– А вы когда-нибудь видели артиста без эмоций? Ведь футболисты – это те же артисты. Артисты руками машут, эмоции их переполняют. Ведь этого нет, то на них никто и смотреть не будет. К тому же меня удивляет, когда, например, тот же Газзаев или прочие носятся, орут матом (это даже по губам можно прочитать), то комментаторы говорят: «Посмотрите, как он работает, какие у него эмоции, как он заводит команду!». А вот когда Бубнов начинает эмоционально говорить – это значит, что он бешенный. Всё дело в том, что Бубнов говорит то, что многих не устраивает. И бешенным меня называют не из-за того, в каком я стиле говорю, а бешенство вызывает то, что я говорю. Поэтому в своей эмоциональности я ничего плохого не вижу. Мне, например, с неэмоциональными людьми неинтересно общаться.
– Данные эмоции с вашей стороны – это всё-таки больше игра на публику или защита от неё?
– Какой смысл вы вкладываете в понятие «игра»?
– Игра, как некий эпатаж.
– По поводу игры я могу сказать, что реально играют те, кому это нужно. А мне это не нужно, потому что, когда я не был востребован, когда я никому не нужен был, когда обо мне никто не помнил, я сидел на даче и смотрел футбол, потому что это моя профессия. Но я же не пришёл ни в одно издание и не начал сам напрашиваться. В данном случае это мне оттуда звонили и приглашали. Поэтому какая это может быть игра? Мне однажды главный редактор одного издания сказал: «Александр Викторович, к нам звёзды приходят и платят деньги, чтобы они выступили, а мы их пропиарили!». А я ответил: «Разве я к вам пришёл и заплатил вам деньги за пиар? Вы же меня сами пригласили!». Так что, мне этот пиар на фиг не нужен. Я просто говорю то, что думаю. Поэтому никакой игры здесь нет. Другое дело, что я люблю сам посмеяться, я люблю что-то остроумное и оригинальное. Можно, например, какой-нибудь афоризм сказать и даже матом выругаться так, что будет реально смешно. И общение в такой манере часто происходит в узком кругу. Так любил разговаривать Юрий Севидов. Бывало иной раз он так рассказывал, что мы смеялись чуть ли ни до потери сознания. Это говорит о том, что я юмор понимаю и сам стараюсь что-такое вставить во время разговора. Больше того, сейчас наш футбол такой, что его без смеха воспринимать невозможно. Раньше его нельзя было воспринимать без слёз, а теперь это смех сквозь слёзы. Он реально смешной стал. Потому что хотя и говорят, что я ненормальный, но у меня ощущение, что я как раз в дурдоме и нахожусь. Поскольку то, что я вижу в нашем футболе, – это самый настоящий дурдом. И здесь уже ничего не сделаешь. Здесь можно только смеяться. Вот поэтому меня так и раздирает.
А что касается защиты, то мой принцип не такой, что когда тебе по левой щеке ударили, подставь правую. Если меня ударили я отвечу и отвечу адекватно. То есть отвечу также, как и мне сказали. Если хам меня оскорбил, то я не буду ему по-интеллигентному отвечать. Я ему по-хамски отвечу, чтобы он понял, что это такое. Но я в этом плане не защищаюсь, потому что зачем от дурака защищаться? С ним вообще не надо разговаривать. Я просто ему отвечаю так, как он мне говорит. Вот в чём дело. Обидно другое – когда он меня оскорбляет, он даже этого не понимает. А когда ему начинаешь так отвечать, все начинают орать, какой Бубнов хам! А то, что меня по-хамски оскорбили, они не говорят. Иной раз я видел, что это заказ и меня специально так провоцировали, чтобы я устроил скандал. Я старался этого избегать и бывало даже уходил с эфиров. Хотя я допускаю, что со стороны это могло выглядеть, как эпатаж. Кстати, похожий вопрос мне как-то задавала одна женщина: «Александр Викторович, насколько процентов вы настоящий и насколько вы играете?». Я ей ответил, что я вообще не играю, я такой, какой есть.
– Но вы отдаёте себе отчёт в том, что, когда вы выступаете для широкой аудитории, люди ждут, что вы начнёте жечь напалмом, обличая и разоблачая всех и вся?
– Ещё раз повторю, что это зависит от аудитории. Я даже в эфире могу разговаривать так, как мы – футболисты, разговариваем в узком кругу. То есть я никогда не лицемерю. Я всё равно всегда остаюсь самим собой. Конечно, это не так просто, потому что есть эффект камеры, есть эффект микрофона и всё что угодно. Поэтому я не осознаю, что именно люди от меня хотят слышать. Мне это не нужно, потому что я народу говорю то, что я знаю, и то, о чём я думаю. А если бы я играл, то тогда я был бы не Бубнов. Моя позиция всегда была такой. Видимо, я так воспитан. Я вам расскажу одну историю: когда я учился в школе, у нас была очень жёсткая учительница ботаники. Она нас чуть ли ни била книгами, бросалась ими. Она ставила много «двоек», и мы учили ботанику, как никакой другой предмет, из-за того, что её все боялись. Но как-то раз на её урок пришёл директор, и она сразу изменилась. То есть она вела себя с детьми в присутствии директора не так, как обычно себя ведёт. Потом директор ушёл, а я поднял руку и спросил, назвав её по имени и отчеству (а вообще у неё кличка «Жаба» была, потому что это же ботаника, а она довольно полная женщина): «Скажите, пожалуйста, почему, когда директора школы не было, вы вели себя так, а, когда он появился, вы вели себя совершенно по-другому?». И она мне не смогла ничего ответить и тем более поставить «двойку». После этого она меня даже зауважали, впрочем, не только она.
Так что, наверное, это всё идёт оттуда. Сейчас мне часто говорят: «Бубнов, ты дурак! Тебе стоило там «подлизать» и не говорить такие вещи. Работал бы в шоколаде, туда-сюда!». Но я по-другому воспитан. Тогда я просто себя уважать не буду. Я привык говорить то, что я думаю. С этим можно соглашаться или не соглашаться. Но я никогда не лицемерю. Если я, предположим, ошибаюсь, то моя ошибка, в конце концов, видна. Многие не дают прогнозов, потому что боятся ошибиться. Раз я готов об этом говорить, значит, я не боюсь ошибиться. А народ так ко мне относится, потому что очень многое из того, что я говорю (причём не имеет значения, в каком виде), потом сбывается. Вот из-за этого такое отношение и уважение. Но я допускаю, что многим нравится, когда я начинаю жечь. Народ от этого кайфует. Правда, потом, когда я домой прихожу, жена говорит: «Ты что, дурак? Ты как клоун выглядел!». Между прочим, она смотрит и слушает почти все мои эфиры, а потом ставит мне оценки.
– «Двойки» были?
– Да вы что? Полно! (смеётся). Но бывает, что ей и нравится.
Автор: Дмитрий Вавилов