Умар Ниасс: Африканцы пытаются влюбить в себя мир (полное интервью)

Бай Умар Ньяссе этой зимой мог перейти в «Галатасарай», а теперь будет бороться за место в основе «Локомотива» с Петаром Шкулетичем. В интервью «Советскому спорту» Ниасс рассказал об уходе Даме Н’Дойе, детстве в Сенегале и жизни мусульманина в Москве.

Добиться интервью с Ниассом удалось только с третьей попытки. У форварда «Локомотива» два дня подряд гостил его брат Ибраима, который в отеле неподалеку готовится к возобновлению сезона с «Мордовией».

– Мы виделись в Сенегале в декабре, провели вместе все каникулы, – рассказывает Ниасс. – Но я не упускаю ни одной возможности увидеться со своей семьей. Каждый раз, когда Ибраима приходит ко мне со своей женой, мы болтаем, смеемся, веселимся…

– Для вас многое значит, что Ибраима, как и вы, играет в России?

– Конечно. Когда он подписал контракт с «Мордовией», я долго не думал, переходить ли мне в «Локомотив». Знал, что мой брат будет играть рядом, да и ему не так одиноко играть в России. Если у него есть два-три свободных дня, он обязательно приезжает в Москву ко мне.

– Кроме Ибраима, на ваше решение приехать повлиял и Даме Н’Дойе?

– Даме был первым, кому я позвонил во время переговоров с «Локомотивом». Он рассказал мне так много хорошего про команду и про Россию, что я просто не мог не сделать выбор в пользу «Локо». И в Москве Даме давал мне советы, мы всегда были вместе на сборах, на тренировках, до и после матчей… Каждый разговор с ним дарил мне улыбку. Для нас обоих было важно видеть рядом своего давнего друга, да еще и соотечественника.

– Когда вы узнали, что Даме покинет «Локомотива»?

– Он был близок к этому еще летом, вел переговоры, но в итоге остался. Мы много беседовали о будущем Даме зимой, он сказал мне, что лучше ему будет уйти. Я и сам понимал: если Даме не уйдет, трудно придется и ему, и клубу. Не можем же мы быть вдвоем все время, иногда приходится разлучаться.

– Сейчас вам сильно не хватает соотечественника?

– Я скучаю по Даме. Мне немного одиноко, но так уж вышло. Н’Дойе хотел играть в английской премьер-лиге, ему это необходимо. Возможно, однажды тоже буду играть в Англии, и мы снова будем вместе.

– Есть предложения?

– До перехода в «Локомотив» мной интересовалось несколько команд из АПЛ. В прошлом году скауты «Челси» четыре раз приезжали меня просматривать, «Тоттенхэм» – шесть раз. Согласитесь, это о многом говорит. Знаю, что они и сейчас наблюдают за мной, поддерживают связь с моим агентом. Но, чтобы перейти, например, «в Тоттенхэм», тебе придется играть действительно здорово. Когда буду забивать много, тогда и посмотрим.





– Н’Дойе был на Кубке Африки в составе сборной Сенегала. Почему не увидели вас?
– Меня никогда не было в национальной сборной. Сыграл в товарищеском матче со сборной Косово, дважды забил – это был первый и последний раз, когда меня вызвали. Почему? Я не из тех людей, кто будет просить других о чем-то. Я не общался с главным тренером Аленом Жирессом, не затрагивал эту тему в интервью на родине. Лучше я буду не думать об этом, а работать и играть, становиться лучше и забивать голы. Грустно, но факт: в Африке у людей другие ценности, там не всегда профессионально подходят к принятию решений.

– Невыход сборной Сенегала из группы – провал?

– Это точно не назовешь успехом. Но сенегальские игроки в клубах выглядят гораздо лучше, чем в сборной. У Даме в конкурентах было так много форвардов из английской премьер-лиги, кто-то, как Мусса Соу, – в Турции. Если футболист играет в Англии, значит, у него высокий уровень и потенциал. Теперь это видно и по Н’Дойе. Он забил и сделал голевой пас в игре с «Астон Виллой», его признали лучшим игроком матча.

– На Кубках Африки всегда море скандалов, зато не так много красоты, а финалы можно начинать сразу с серии пенальти. Объясните, зачем смотреть этот турнир?

– В Африке другая ментальность, культура, вера. И иногда они заходят слишком далеко и забывают, что футбол – это серьезный вид спорта, это работа. Единственное, зачем в Африке играют в футбол, – это показать людям, как можно делать футбол лучше. Его ведь смотрят многие и в Европе, и в Америке, где угодно. Африканцы пытаются влюбить в себя мир, но вместо этого мы часто видим закрытую, скучную игру, 0:0 каждый раз – это и правда плохо. Все это совершенно не поддается пониманию.





– Каким было ваше детство в Дакаре?

– Тяжелым. Если у тебя есть деньги, то быть футболистом не трудно – но моя семья была бедной. Я не смогу описать, как достал свои первые бутсы, настолько это было трудно. Нет-нет, все было легально, но получить бутсы до 16 лет для меня было чудом.
Клуб базировался очень далеко от нашего дома. Изо дня в день я ездил туда и обратно, это занимало часы и стоило денег. Осложняло дело еще и то, что папа не хотел, чтобы я становился футболистом. Он считал, что футбол никак не сможет помочь в жизни, что это хобби, а не профессия, что на этом можно заработать денег. Он ничего не знал о футболе, велел нам с братом ходить в школу и пытаться найти нормальную работу. Нам было нечего есть, но мы боролись за то, чтобы играть в футбол. Нас с Ибраима это закалило.

– Как вы смогли попасть в Норвегию?

– В 2011 году я отлично играл в «Уэкаме»: мы выиграли чемпионат Сенегала, я был лучшим футболистом в команде, играл в олимпийской сборной. Один менеджер приехал ко мне и сказал: «В Норвегии есть одна команда, ей нужен правый вингер, не хочешь попробовать?». А тогда я играл крайнего нападающего и решил: почему нет? Я провел в «Бранне» две недели, был им нужен, но оказалось, что у клуба не все здорово с деньгами и они могут лишь взять меня в аренду. Это было еще в декабре-январе, там было очень холодно и сезон не начался, как и в России. Прошел двухмесячные сборы, все было отлично, затем сыграл пару матчей, но получил легкую травму. Мне не дали шанса вернуться в состав, да и играл не слишком здорово, чувствовал себя средне и был не в ладах с тренером. В результате «Бранн» не стал меня выкупать и отправил обратно в Сенегал.

– Но вскоре отправились в Турцию. Не совру, если скажу, что ваш тренер в «Акхисар Беледиеспоре» Хамза Хамзаоглу – самый важный в вашей карьере?

– Это правда. Мой первый большой опыт в профессиональном футболе был под его руководством. Из 34 игр в сезоне провел 32 и всего лишь раз выходил на замену. Хамза не просто знал, как меня использовать, но и поверил в парня, который приехал в Турцию из Сенегала. Хамза сделал меня тем, кто я есть. Всегда важно помнить пацана (Ньяссе употребляет именно это слово на русском, «potsan». – Прим. ред), который привел тебя к первому успеху, научил тебя многому в футболе.

– Сообщалось, что этой зимой вы могли вернуться к Хазаоглу – теперь уже в «Галатасарай». Это так?

– Они мной действительно интересовались, а Хамза отлично знает, какой я футболист. Если я нужен «Галатасараю», он может меня и купить, но этой зимой они обращались в «Локомотив» с просьбой об аренде. Но потом Н’Дойе ушел, и вопрос отпал. Уверен, что покупали меня для того, чтобы я играл. Если сижу на скамейке, доказывать уже сложнее, но если буду выходить на поле, то, конечно же, останусь в «Локомотиве» и дальше. Мне нужно показывать, на что я способен, и сейчас хочу изо всех сил помогать «Локо».





– Как вам ваш новый конкурент в атаке Петар Шкулетич?

–Не слишком фокусируюсь на других игроках, стараюсь работать над собой. Но Петар – хороший пацан, всегда улыбается, за два дня с ним убедился, что он простой и веселый. А конкуренция с ним подхлестывает меня больше работать на тренировках. Может показаться, что раз ты один на какой-то позиции, тебе же и проще. Но если рядом с тобой такой классный игрок, как Шкулетич, тебе приходится поднимать свой уровень еще выше и бороться за место в основе. Мы все – я, Шкулетич, Павлюченко – будем играть, а основным будет лучший из нас.

– Про вас говорят: Ниасс – скорее вингер, чем центрфорвард, поэтому и забивает не так много.

– Когда ты молод и в хорошей форме, ты можешь играть с краю, в полузащите, в атаке – неважно. Помню, однажды в сборной Сенегала-U23, меня поставили правым крайним защитником – там и сыграл. В последние годы играл и на флангах атаки, но сейчас все-таки не вингер, я страйкер. У меня есть для этого все качества: сильный, быстро бегаю и прыгаю и хорошо бью по воротам.

– Кажется, что вы иногда зависите от настроения.

– Мое тело всегда готово, но другое дело – ментальность. Я нормальный пацан, не могу чувствовать себя плохо. Проблемы в работе, в семье или еще где-то могут тебя затронуть, лишить тебя концентрации. Но это не значит, что всякий раз не буду готов играть из-за такого. Всегда буду бороться, бежать, стараться.





– Три вещи в Москве, которые вам не нравятся?

– Погода. Когда играю, мне без разницы, холодно или нет, но в жизни это и правда раздражает. Еще назову пробки. Ну и сама Москва – такой большой город, что ты порой не знаешь, куда идешь.

– Мбарак Буссуфа – верующий мусульманин и строго соблюдает Рамадан. А вы?

– Я верю в Бога. С самого детства родители всегда велели мне молиться. Уже 10 лет как уделяю время молитве раз в пять дней. Если пропущу хотя бы одну молитву, не могу уснуть всю ночь. Стараюсь не выпячивать того, что я мусульманин, но как только не занят на тренировке, всегда стараюсь молиться.

– Мусульманину тяжело жить в Москве?

– Непросто. Куда проще найти мечеть в Турции, Франции или Англии. Москва – очень большая, и я пока не увидел тут ни одной мечети. Говорили, что они есть, пытался сходить в мечеть, но, честно говоря, у меня не получилось.

– Вы сталкивались с проявлениями расизма в России?

– Ни разу. Иногда расизм встречается в жизни, но обычно-то перед тобой нормальный человек. Если людям не нравится, что я темнокожий, они могут приехать в Сенегал и там мне что-то сказать. Но я не назову их расистами! Человек, который встретит меня в Москве, может быть в плохом настроении, я могу ему не нравиться – но ведь то же самое может сделать и черный парень.

– Как вы отреагируете, если услышите уханье с трибун?

– Меня не обидит, если я услышу в свой адрес «обезьяна». Не могу сказать, что рассмеюсь таким людям в лицо –просто не буду об этом думать. Все зависит от того, что у тебя в голове. Я не потеряю контроль, не буду несчастлив от этого, а просто продолжу играть. Ведь когда ты забиваешь, фанаты счастливы. А если меня кто-то назовет обезьяной, это его проблема.