Андрей Соломатин был частью семинского «Локомотива», ездил на чемпионат мира в Японию и Корею и выигрывал Премьер-лигу с ЦСКА. В интервью еженедельнику «Футбол» бывший защитник рассказал, что такое европейский подход Артура Жорже, как игрок юношеской сборной России вывозил из Катара золото и почему один из легионеров «Локо» боялся ехать в Махачкалу без каски.
Пятерка, наручники
– В самом начале карьеры вы тоже играли за молодую команду во второй лиге.
– После школы попал в торпедовский дубль. Потренировался, поиграл – получил травму. Руководство сказало, что не видит меня в команде. В итоге попал в ТРАСКО – клуб на базе ФШМ.
– Правда, что у вас на всю команду была одна машина?
– Да-да! У кого-то из команды была машина – то ли пятерка, то ли семерка. Когда нас президент в самом начале собрал, поставил большие задачи и пообещал золотые горы. Так получилось, что мы туров семь подряд выиграли, шли на первом месте. У президента деньги сразу закончились – видимо, он не ожидал такой прыти от нас. Однажды после тренировки собрались, скинулись, купили пивка. Залезли всей толпой в эту пятерку, сидели друг на друге. И помчали куда-то. Классное было время, играли дружно и от души.
– Перед тем как оказаться в «Локомотиве», вы полгода доигрывали за ТРАСКО. Не было мыслей поберечь себя?
– Нет, это не про меня. Сейчас, даже когда с детьми бегаешь, иногда клинит – в стык идешь или еще что-то. В азарте даже не замечаешь. Хотя сейчас и лишний вес, а дети быстрее.
– Вы могли перейти не в «Локомотив», а в ЦСКА. Что не срослось?
– Мы играли против ЦСКА, после матча кто-то подошел ко мне. На следующее утро я приехал в клуб, переговорил со Светиковым. Он сказал, что Тарханов заинтересован, но до конкретики не дошло. На этом расстались, взяли тайм-аут. Я рассказал Чанову (он был тогда нашим тренером), что зовут в ЦСКА. Он говорит, мол, молодец, поздравляю. А вечером мы играли с «Локомотивом». Победили 4:2. Я сыграл неплохо, после матча Семин, можно сказать, надел на меня наручники. С утра Юрий Палыч приехал за мной на машине, отвез в клуб. Так и подписал контракт с «Локомотивом».
– Читали контракт вообще?
– У меня было два основных пожелания: первое – чтобы мне помогли устроиться в институт, второе – чтобы с армией вопрос решили. Деньги вообще не волновали: есть какая-то зарплата – и ладно. Мне еще выделили машину. Шестерку «Жигули» – был просто счастлив. Невероятные эмоции накатывали от присутствия на базе, от поездки на клубном автобусе, от формы локомотивской, которую выдали.
– Вы рассказывали, что в начале карьеры в «Локомотиве» пять раз бегали за пивом. Кто сменил вас в этой должности?
–Кто сменил, не помню, но в этой должности я находился долго. В первый раз с Дроздовым бегали в Екатеринбурге. Тогда не было чартеров, улетали на следующий день, поэтому остались ночевать. А тех, кто нас мог отправить за пивом, хватало.
– За что Семин мог оштрафовать?
– За пьянку мог оштрафовать.
– Коллективную?
– И коллективную, и индивидуальную. Разные случаи бывали.
Каска, бронежилет
– В «Локомотиве» вы застали Джеймса Обиору. Многие говорили, что не встречали более ленивого футболиста.
– Мне больше запомнился другой легионер – был у нас европеец какой-то (скорее всего, речь идет о Филипе Азеведу. – Ред.). Предстоял выезд в Махачкалу, к нему кто-то подходит и говорит: «Завтра летим в Дагестан, нужно с собой каску и бронежилет взять». Надо было видеть, как расширялись его глаза, когда переводчик до него все это доносил. Парень-то телевизор смотрит, знает все. Дослушал и выдает: «Я не полечу!» Потом еле объяснили, что пошутили. Но все равно для него эта поездка была экстримом.
– В «Локомотиве» вы долгое время жили в одном номере с Зазой Джанашия. Неужели он правда мог проехать четыре круга по МКАД?
– Исключать нельзя – грузин вполне мог несколько раз проехать свой поворот. Радимов рассказывал про себя историю, как он начинал ездить в Сарагосе после России. Я даже однажды с ним в Питере катался по Дворцовой площади. Ждали, когда мосты опустятся. Так вот, прибыл он в Испанию, а ездить-то привык, как у нас. Проехал, значит, свой поворот по автобану. Что делать? Решил по газонам развернуться. Так там весь поток остановился, все стали смотреть, кто это, что это и как он может вообще такое вытворять.
– Как Джанашия боролся с лишним весом?
– Однажды на сборах в Италии меня, Зазу, Сашку Смирнова, Арифуллина и Харлача Палыч посадил за отдельный стол. У всех лазанья на ужин, а у нас – ботва с помидорами. А еще как-то Джанашия ездил в Корею на сборы, вернулся похудевшим килограммов на пятнадцать–двадцать. Это был лучший Заза Джанашия. Но потерю веса в Москве он быстро компенсировал.
– Чугайнов рассказывал, как Семин однажды оплевал милиционера. Вам какие эпизоды с его участием запомнились?
– Играем в еврокубках на старом «Локомотиве», а лавочки тренерские перенесли на другую сторону. Шел сильнейший дождь. А Семин никогда не сидел, вышел к бровке – в костюме и в ботинках. Стоит чуть ли не по колено в воде. И вдруг кто-то теряет мяч, Палыч на месте как давай топать: «Ты что делаешь?!» Брызги во все стороны, как из фонтана!
– Экстремальные выезды в 90-х были?
– За сборную матч в Грузии, когда свет погас. Мы сидели в автобусе, рядом никакой охраны, а вокруг – толпа. В автобус кидали древки, что только не летело – очень неприятно. Из «Алании» тяжело всегда было уезжать, особенно в 95-96-м годах. Как-то мы их обыграли со счетом 4:2. Коля Иванов тогда не засчитал два гола в наши ворота, причем по делу. С каждым незасчитанным голом стадион бесился все больше и больше. Иванов часа два потом не мог уехать, а в нас камни кидали еще всю дорогу.
– Почему решили уйти из «Локомотива»?
– В последние годы что-то надломилось, с Палычем тоже изменились отношения. Все стало не так душевно, как раньше. Я же всегда очень хотел играть и часто недолечивался. В такой ситуации у меня случился рецидив, а Палыч еще сказал, что нам надо теперь на одну замену больше – Соломатина менять в случае чего. В общем, не те это были уже отношения. И случайно получилось, что встретился со своими старыми знакомыми – людьми из окружения Евгения Ленноровича. Они спросили, не хотел бы я попробовать. Вот так с ЦСКА все закрутилось-завертелось.
– Газзаев стал таким же родным тренером, как Семин?
– Наверное, не успел. Когда говорю о Газзаеве, сразу вспоминаю снежное дерби со «Спартаком». Они хотели перенести матч, но Георгич сказал, что игра состоится здесь и сейчас, мы выиграем здесь и сейчас. Пусть хоть дома рядом станут рушиться, пусть хоть камнепад начнется. Или как-то мы приехали на сборы в Израиль. Первый матч – попали «Маккаби» 1:5. Газзаев тогда еще тренировал сборную, должен был лететь в Швейцарию, на жеребьевку. Ну, мы думаем: «Сейчас Георгич уедет – вздохнем на пару дней хотя бы». После «Маккаби» приезжаем на базу – объявление: через пять минут сбор в теоретическом зале. Слух пошел, что Газзаев никуда не летит. Заходит Георгич в комнату и выдает очень запоминающуюся речь. Она была не особо долгой, но он дал понять, что здесь, внутри, будет с нас спрашивать по полной, а за дверью этой комнаты мы будем самыми лучшими футболистами на свете. Так и было. Внутри коллектива он мог быть монстром, но это никогда не уходило за пределы. Он всегда, в любой ситуации, отстаивал своих игроков. Я даже вспоминаю ситуацию, когда Тимофеев сломал мне лицевую кость. Это мы «Локомотивом» играли против «Алании». Все видели, что там была откровенная грубость. Но Газзаев все равно защищал Тимофеева.
Полностью интервью по ссылке