Геркус с претензиями не согласен категорически.
— О претензиях Кикнадзе впервые узнали после его первого интервью?
— Да. Возникло два вопроса: что это означает и зачем так поступать? Мы расстались после вполне конструктивного разговора на том, что будем встречаться, буду подъезжать и что-то рассказывать. Уехал в отпуск, и после этого мне так никто и не позвонил. Лишь потом коллеги рассказывали, что новое руководство отзывается обо мне с негативом и неким пренебрежением. И с этим негативом, с неэтичными намёками Кикнадзе зачем-то вышел к публике.
— Он с вами связывался до того, как впервые выйти к журналистам?
— Нет. Зато моя реакция была мгновенной. Сразу же ему написал сообщение, на которое он не ответил.
— Можете показать?
— Пожалуйста.
Я и звонил ему, но он не отвечал. Никаких контактов не было до конца лета. В августе на почту пришло письмо-«претензия» за подписью человека, с которым я не знаком, — господина Андреева. В нём было указано, что по результатам аудита будто бы были найдены те вещи, о которых впоследствии было сказано в иске. В конце «претензии» мне было предложено вернуть 139 млн рублей в течение 30 дней. В обратном случае грозили подать в суд.
— Холодок пробежал, когда увидели эту сумму?
— Было очень неприятно. Мы почитали письмо вместе с юристом и пришли к выводу, что это очень странная история. Подумали: может, это розыгрыш? Оставался шанс на то, что это какой-то идиотизм или пранк. Ещё и сделано так аккуратно, что на клуб не сошлёшься — «Локомотив» упомянут в претензии не был. Будто специально, чтобы в случае чего сказать: «Да вы что! Знать не знаем этого Андреева!».
— Что предприняли?
— Написали ответ, в котором попросили уточнить два момента. Во-первых, что это такое? А во-вторых, кто вы такой? Попросили господина Андреева прислать доверенность, по которой стало бы ясно, что он представляет интересы клуба. Ведь, вопреки здравому смыслу, к претензии копия доверенности приложена не была. Отправили им это письмо, но ответа не получили. Вплоть до 28 января.
— Потом информация об иске появилась в прессе.
— В тот день у меня на телефоне высветилось более 100 звонков с неизвестных номеров. Приходили эсэмэски от друзей и родных со словами: «Что происходит?». На следующий день пресс-служба «Локомотива» даёт пояснение: «Вот, мол, задавали ему вопросы, а он ничего не отвечал». Но ведь это неправда.
— Иск поначалу приостановили из-за ошибок в документах?
— Да, они не отправили мне копию иска и не оплатили пошлину. Только спустя три недели было постановление о возобновлении дела. Впервые получил иск в конце февраля, но к нему не было приложено документов дела. Хотя по закону обязаны были это сделать.
— Понимаете, как юристы «Локомотива» допустили столько небрежностей?
— Они не имеют к этому отношения, я узнавал. Мне сказали, что этим занимаются люди, которые никак не относятся ни к клубу, ни к РЖД. Я ознакомился с материалами дела и хочу сказать, что они производят очень странное впечатление. Документы собраны хаотично, какими-то кусками, иск написан с орфографическими и фактическими ошибками.
— Можете привести пример?
— Например, везде повторяется, что я работал в Локомотиве до 31 декабря 2018, тогда как мой последний день был 28 декабря. Мелочь, но симптоматично. Всё вместе это выглядит как дешёвая халтура. Будто люди не хотели этого делать, а их заставляли. Не буду раскрывать всех подробностей до суда. Естественно, те документы они показали «Известиям», что тоже многое говорит о том, как они относятся к коммерческой и личной информации.
— Почему вы решили, что документы в прессу слил именно клуб?
— А кто ещё мог это сделать? Либо суд, либо «Локомотив».
Претензия №1 — премии
— В тех документах была сумма в 22,14 млн рублей, которые получили конкретно вы. Это правда?
— Да.
— Из чего она складывалась?
— Это сумма полученных мною премий за два с половиной года. Как они платились: мы выиграли Кубок России, и всему офису по случаю победы в Кубке выплатили по дополнительному окладу, единой ведомостью. Также премии была по итогам года — мы перевыполнили все KPI, поэтому было выплачено ещё по одному-двум окладам. Получили их все, а кто-то даже больше. И так далее. Не было такого приказа, по которому премию получил один Геркус. Премии получали все сотрудники, и я наравне с остальными. Считаю, мы их вполне заслужили.
— Всех поразила премия в 25 млн рублей Эрику Штоффельсхаусу.
— Не очень корректно это комментировать. У него был такой пункт в контракте. Когда его брали на работу, Эрик, как человек педантичный, прописал премии за все возможные события. Даже за победу в Лиге чемпионов. Напомню, что, когда он нанимался на работу, клуб шёл на десятом месте. Все понимают, что это нормальная премия за победу в чемпионате. Эти деньги сопоставимы с теми, что получили игроки и тренеры.
— К слову, о контрактах. Говорят, при вас количество топ-менеджеров клуба с зарплатой 250+ тыс. рублей в месяц было самым большим в лиге.
— Во-первых, точно не самым большим. Во-вторых, давайте сравнивать не зарплаты людей, а цели, на которые их брали, и их достижения. Как можно получить лучший результат, если вы не берёте лучших людей? При этом наши зарплаты были средними по рынку. Давайте лучше о результатах поговорим.
– Результаты как раз всем известны.
– Вот нет. Не всем. Тут я с вами поспорю. Открываем последнее интервью Василия Александровича: «Когда я пришёл в клуб, то увидел...»
– «…структуру, у которой увеличены функции в несколько раз с непонятной ответственностью».
– И что это такое? Что должен увидеть менеджер, который пришёл в клуб на тот момент? Первое: клуб – действующий чемпион. Готов спорить, что у нас была самая эффективная структура в нашем футболе. Смотрите на результаты. Прекрасные менеджеры, лучшая команда в лиге. Увеличили выручку от билетов в три раза, привлекли коммерческие контракты, вывели клуб из-под санкций.
– Так это было понятно и до прихода Кикнадзе. Тут речь про структуру.
– Разве он не видел раньше штатного расписания? Напомню, что г-н Кикнадзе – член совета директоров «Локомотива» с 2013 года. Оно передавалось совету директоров несколько раз. Василий Александрович сам не раз его обсуждал на собраниях, всегда имел к нему доступ. Его недоумение непонятно.
Претензия №2 — подписанные контракты, паспорт Пейчиновича
— Другая цитата из интервью Кикнадзе: «Вижу контракты, которые вызывают вопросы. Оформили [летом 2019] девять сделок на сумму контракта одного игрока в прошлом [2018] году».
— Не знаю, о ком речь. Могу догадываться. Наверное, речь о Гжегоже Крыховяке, включая суммы за трансфер и зарплату за всё это время. Мне кажется, это манипуляция. Трансфер Крыховяка стоил 10 миллионов. Девять сделок — это какие? Включая игроков «Казанки»? Много пользы принесли эти девять сделок. Можно их сравнивать? Сомнительный упрек. Про то, насколько Крыховяк сильный игрок и какую пользу он приносит, думаю, нет смысла лишний раз говорить.
— Давайте конкретнее. Пожалели, что дали крупный контракт Чорлуке, как только пришли на пост?
— Решение не идеальное. Чарли старался, он играл хорошо. Ну а то, что я повёлся на манипуляции его агента (Желько Тадича. — Прим. «Чемпионата»), — моя ошибка. Возможно, можно было с ним договориться на меньшую сумму.
— Под манипуляциями имеете в виду «вариант со «Спартаком»?
— И это тоже. В процессе переговоров ссылались на недостоверные вещи, и я это пропустил. Тогда ещё был не искушён в трансферных процессах, не до конца понимал, как это работает.
— Схема была идентичная той, что была при подписании нового контракта Гильерме прошлым летом? Агент у них по крайней мере тот же.
— Не совсем, но смысл один. От таких ситуаций никто не застрахован. За такие деньги вас могут окружить информационно таким слоем лжи, что у вас голова пойдёт кругом. Ещё и давление временем устраивают. Говорят: «Решение надо принять завтра, иначе всё, сделка сорвётся».
— Готовы признать, что Кикнадзе в похожей ситуации с Гильерме разобрался чуть лучше?
— Не знаком с переговорами, но вполне допускаю это. Он молодец, замечательно переподписал Гильерме. Хочется, правда, сказать одно но.
— Что за но?
— Что ж они тогда Медведева не отпустили в аренду, который просится каждое лето уйти? Все говорят, что он сидит довольный, но это не так. Он молодой вратарь, который хочет играть в футбол. Оставлять игрока, который в его возрасте не играет, неправильно, его стоимость будет только падать.
— Возникает вопрос, зачем вы его приобретали?
— План был очень простой. Сделать его железно вторым вратарём. Чтобы, когда дело дойдёт до переподписания Гильерме, иметь альтернативу.
— Ходят слухи, что на трансфере Медведева случился приличный распил. 4 млн евро за свободного агента не многовато?
— Давайте вспомним два идентичных трансфера молодых вратарей за последние годы. Уход Лунёва в «Зенит» стоил 4 млн евро, Селихова в «Спартак» — тоже 4 млн евро. Переход Медведева в «Локомотив» стоил столько же. Его агенты сказали: «Ну если за вратарей схожего уровня платят четыре, почему у нас должно быть три?».
— Потому что Лунёв как вратарь куда сильнее.
— Позвольте, но он сыграл только 10 матчей за Уфу на момент перехода в «Зенит». На момент трансфера мы не можем оценивать знания, которые приходят после. Это так не работает. Посмотрите, сколько сухих матчей за «Ростов» Медведев провёл на тот момент: обновил рекорд чемпионатов России и вообще не пропускал. Никто не знал, что он будет сидеть. Мы хотели отправить в аренду Коченкова, а Медведева сделать сменщиком Гильерме. Изначально нашей первой целью был как раз Лунёв, но он ушёл в «Зенит». Да, за Медведева мы заплатили приличный подписной бонус, так как он был свободным агентом. Но те же деньги мы могли заплатить клубу, будь у него контракт.
— Его переход был согласован с советом директоров?
— В той мере, в которой он согласовывал трансферы. Письменных согласований кандидатур у нас не бывает, но мы согласовали его устно. Так же, как при переподписании Чорлуки, кстати. Наверное, правильно, что вспоминают неудачи, без них не бывает удач. Мы строили чемпионскую команду, были и ошибки. Но при этом мало кто заметил, что мы расстались с восемью игроками. За год. Хенти, Шкулетич, Ндинга — ни с кем из них тренер работать не хотел. И мы разрывали контракты, продавали, отдавали в аренду. Логашов, Касаев, В. Денисов, Самедов, Шишкин… А другие, чьи имена вы и сами знаете, стали приходить.
— Российский паспорт для Пейчиновича ваша инициатива? Правда, что стоимость его паспорта была выше рыночной?
— А какая тут может быть рыночная стоимость? Это сложный и долгий процесс. Вспомните, как долго Гильерме получал паспорт. Нам нужно было быстро и конфиденциально. И люди, к которым мы обратились, сделали. Да, к сожалению, Пейчинович ушёл. Было сверхъестественное предложение из Китая, и мы его перебить не смогли. Но его российский паспорт мог дать нам преимущество, если бы он остался, как в случае с тем же Ари.
— В чём оно было в случае с ним?
— Когда он перестал быть легионером, для нас это был важный козырь в переговорах с «Краснодаром». Благодаря этому они нам отдали Смолова ниже рыночной цены. Ари без русского паспорта воспринимался бы «Краснодаром» совсем иначе.
— Согласитесь, что в случае с Пейчиновичем вы никаких преимуществ не получили?
— Не получили. Но вы представьте, приходит к вам Бенедикт Хёведес и говорит, что хочет получить паспорт РФ. Конечно, вы побежите сдавать документы и сделаете ему паспорт за любые деньги. Потому что несколько миллионов рублей — это ничто по сравнению с дополнительной позицией россиянина на поле. Это колоссальное преимущество, и странно, что футбольный клуб всерьёз ставит мне это в претензию.
— Другой момент, по которому у «Локо» есть к вам вопросы, — увольнение Корнеева. Что с ним произошло?
— Это старая история, четыре года уже прошло. Нет смысла её ворошить. Мы не сработались. Я очень позитивно отношусь к Игорю, у него отличное резюме и профессиональный опыт, но не получилось, расстались. Все были в курсе.
Претензия №3 — трубы водоснабжения, каллиграффити, проект крыши на «РЖД Арене»
– Ещё одна фраза Кикнадзе: «Мы красим площадь, а у нас сети горячего водоснабжения лопаются так, что приходится менять 140-метровый отрезок».
– Слушайте, этим трубам от 30 до 50 лет. Они еле живые, их менять давно пора. Каждый год закладывали в бюджете полную замену труб, но постоянно переносили. Поэтому постоянно занимались текущим ремонтом. Трубы всё время где-то лопаются, и их каждый раз частично меняют. Это не то, о чём клуб должен говорить журналистам. Так нельзя делать.
— Почему?
— Представьте, что произойдёт, если «Диснейленд» будет об этом рассказывать? Кто к ним пойдёт? У всех лопаются трубы, это обычная ситуация. Не надо обижаться на это, искать крайних. Надо спокойно менять, делать ремонты, это такая работа у директора. У «Локомотива» огромная территория: ледовый дворец, академия бокса, теннисные корты… Понятное дело, что где-то за десятки лет истлела инфраструктура.
– Речь о том, что вы раскрасили территорию стадиона, хотя можно было заменить трубы.
– Раскрасил её не я, а ведущий артист современности. У него 500 тысяч подписчиков в «Инстаграме» – больше, чем у «Локомотива». К этой коллаборации нужно относиться с уважением и пониманием. Те, кто в теме маркетинга и пиара, понимают её ценность и эффект. Было привлечено внимание СМИ, общественности, блогеров. Снимок каллиграффити с коптера сразу стал открыточным, вирусным. Это один из лучших видов стадиона. Это новый взгляд на «Локомотив» — на то, каким модным и современным на время стал клуб. В том числе и этот опыт помог в привлечении новых болельщиков, был оценён положительно и существующими болельщиками. Но можно это же назвать «раскрасил асфальт».
– Искусство – это супер, но, вероятно, безопасность была под угрозой.
– Это такая риторическая конструкция: пока мы красим асфальт, трубы рвутся. Будто бы одно происходит вследствие другого.
– А нельзя было направить бюджет не на искусство, а на трубы?
– Это несопоставимые суммы и несвязанные вещи. Если так рассуждать, то можно много от чего отказаться. Например, от match day: концерты, еда, развлечения, конкурсы. Это ведь стало отраслевым стандартом, эталоном. Абсолютным must have на всех стадионах страны. И мы положили этому тренду начало. Сюда же можно отнести и благоустройство пространства вокруг стадиона, и установку сцены с шатрами. Сюда же устройство досмотровых групп, чтобы человек один раз прошел контроль и, попав на площадь, больше не проверялся. Сейчас его наконец доделали – с опозданием на год. Почему вот этого всего не увидел критично настроенный коллега? А увидел именно трубы?
– И все же какой порядок цен? Можно было отказаться от одного match day или Покраса Лампаса, чтобы сделать трубы?
— Там нужно многое раскопать и заменить – это под 100 миллионов рублей. На историю с Покрасом ушло пару миллионов. На match day мы тратили 1-2 миллиона и в тот же день отбивали деньги, получая дополнительный доход от продаж билетов. Мы и по выручке с билетов с 80 до 240 миллионов дошли за два сезона. В три раза увеличили выручку! Это выгодная история во всех смыслах. Мы открыли второй ярус стадиона на все матчи, хотя он был постоянно закрыт. Стадион на 28 тысяч функционировал, как 14-тысячный. Верхний ярус открывался только под матчи со «Спартаком».
– Здорово, что стали больше зарабатывать. Непонятно только, почему нельзя было поменять коммуникации.
– Постепенно поменяли бы. Напомню: мы сделали за два года ремонт стадиона, подтрибунку и внутри чаши, поставили экраны, поменяли звук и кресла, отремонтировали зоны питания, переоборудовали и открыли тёплую подтрибунку на Западной трибуне… Там ещё много чего нужно делать. В том числе туалеты. Если в это углубляться, можно весь стадион поменять.
– Кикнадзе говорил, что ему чудом удалось избежать постыдных происшествий. О чём речь?
– Скорее всего, про крышу. Там крышу стадиона покрывает плексигласовое стекло. Ему столько же лет, сколько и арене. Оно время от времени отваливается, и его постоянно латали. Это делалось и при Смородской, и при мне, и после меня. Требуется полная замена. Она закладывалась в бюджет, но потом переносилась.
– Почему переносилась?
– Как всё происходит? Собираются заявки на следующий бюджет со всех подразделений. Естественно, все хотят всё поменять. Заявок на миллиард, а бюджета на 300 миллионов. Приходится что-то вычеркивать, оставляя самое критичное. Смотрим, без чего можно жить. Проводили и ремонты и что-то новое закупали. Выкраивали.
– Перед уходом вы опубликовали макеты реконструкции стадиона.
– У нас был подготовлен эскизный проект от компании «Арена», которая проектировала стадион «Локомотив» (тогда ещё он так назывался). Позже они же строили стадион в Нижнем Новгороде, другие объекты. Очень профессиональные и опытные люди. Они разработали несколько эскизных концепций, всё подсчитали.
— И всё это ушло в никуда?
— Судя по тем комментариям, что я вижу, нынешнее руководство не понимает, зачем мы это делали.
— Есть что им ответить?
— Чтобы иметь возможность разговаривать о реконструкции стадиона предметно с высшим руководством РЖД. Не просто посидеть там и поделиться соображениями, а показать экспертное мнение архитекторов за подписью Дмитрия Вильямовича Буша.
— Кикнадзе говорит, что крышу на «РЖД Арене» сделать нереально из-за её конструкции.
— Ещё раз, архитектор этого стадиона считает иначе. Они могут с ним об этом поспорить, но я в это ввязываться не буду. У меня архитектурного образования нет, говорю лишь о том, что было написано в том документе. Судя по нему, это возможно.
Продолжение интервью читайте завтра на «Чемпионате».
Из него вы узнаете:
— кем Кикнадзе предлагал заменить Сёмина;
— кто и почему зарубил переход Дзюбы в «Локомотив»;
— в каком финансовом состоянии Геркус получил клуб после Смородской;
— как выглядит “аудит” «Локомотива» (фото тоже покажем);
— как изменилось финансирование «Локомотива» компанией РЖД за последние годы
и многое другое.
Беседовали: Максим Ерёмин, Полина Куимова, Григорий Телингатер, Денис Целых.
