В начале нулевых Милан Обрадович помог «Локомотиву» завоевать первое в истории чемпионство, но затем потерял место в составе и сорвался из Москвы. Транзитом через Германию, Сербию и Грецию защитник оказался на Украине. Став одним из главных действующих лиц «Металлиста», Обрадович выиграл шесть бронзовых медалей местного чемпионата, а в этом сезоне дождался и серебра
Белград, война, хореография
- Ваша карьера началась практически двадцать лет назад. Самое главное воспоминание о тех временах? Какой тогда была ваша родная страна, и что значил для нее футбол?
– До того, как началась война, Югославия была идеальной страной для жизни, настоящая Европа. Война, конечно, все изменила, проблемы начались везде. Закрывались заводы, люди оставались без работы, а затем случилась инфляция, и людям пришлось очень тяжело. Но мы тогда были детьми, и как-то не очень обращали на все это внимание. Главное – чтобы дома была еда, неважно, какая. Покушали – и побежали гонять мяч. Это сейчас я понимаю, что тогда нашим родителям было очень непросто.
Чемпионат Югославии был гораздо серьезнее, чем сейчас в какой-либо из стран, которые образовались после распада. И первая, и даже вторая лига – это был очень хороший уровень. С «Радничками» я начинал как раз во второй лиге, и просто получал от этого удовольствие, потому что еще за несколько лет до этого я даже не задумывался о том, что буду играть профессионально. Просто ходил в школу, а после – играл в футбол.
- Каково это – тренироваться и вообще жить, когда над твоим домом летают бомбардировщики?
– Когда начались бомбардировки Белграда, я играл уже в «Обиличе». Было страшно, хотя нам говорили, что никто не будет бомбить поля, где мы играли. Бомбить начинали те районы, где располагались силы нашей армии, но военные очень часто меняли свое положение, поэтому никаких гарантий в том, что завтра они не оставят свою технику и грузовики рядом со стадионом, не было. Таких случаев хватало: военные останавливались, например, в жилых районах Белграда, спутник тут же фиксировал их – и начинались бомбардировки. Люди этого очень боялись.
Бывало, тренируешься, и тут над полем разносится вой сирены, оповещающий о том, что готовится очередная бомбардировка. Но мы продолжали тренироваться, несмотря на эту обстановку. Молодые были, где-то дурные: под вечер забирались на крышу самого высокого здания и смотрели, как в небе носятся и стреляют самолеты.
«В Белграде тренировались под вой сирены, а вечером забирались на крышу самого высокого здания и смотрели, как в небе носятся бомбардировщики»
- Все знают «Црвену Звезду», «Партизан», «ОФК». Что за клуб «Обилич»?
– Тогда это был вполне достойный клуб, в 1998-м мы стали чемпионами Югославии, а на следующий год выиграли серебро. Мы играли на хорошем маленьком стадиончике в центре Белграда, и у нас были все условия, необходимые хорошей команде. В составе было много молодых футболистов, которые хотели побеждать, и тогда мы могли обыгрывать и «Партизан», и «Црвену Звезду». Так что «Обилич» был достаточно грозной силой. Местом, где у футболистов появлялась возможность зарекомендовать себя и сделать шаг вперед.
- За кого вы болели в детстве?
– За «Партизан», и сейчас тоже немножко переживаю за эту команду. Они два или три раза хотели меня купить, еще когда я играл на родине, но почему-то не получилось. У меня и сейчас там много друзей, «Партизан» мне по-прежнему ближе к сердцу, но это уже не такая любовь, как была в молодости.
- Вы были активным болельщиком, или приходили просто посмотреть футбол?
– Даже очень активным. Правда, получилось так, что многие мои друзья болели за «Црвену Звезду», а ходить на футбол одному мне тогда не хотелось, поэтому приходилось повязывать шарф «Звезды» и идти на трибуну, где были их болельщики. Просто чтобы не было скучно. На трибунах случалось всякое – и файеры, и все остальное, что любят в Сербии. Только драк тогда не было.
- Главное ваше впечатление, связанное с сербскими болельщиками?
– У «Црвены Звезды» очень большой стадион, на матчи собиралось по 60-70 тысяч человек, и когда они делают хореографию – можно с ума сойти от того, как красиво это выглядит. Это мне больше всего нравится в сербских болельщиках.
- Ваш самый памятный матч на родине?
– Это игра за сборную Югославии. Нашим соперником была Словения, я играл центрального защитника, а у них в атаке был Златко Захович, очень хороший нападающий. Старался отыграть как можно лучше, и после матча Захович сказал, что никогда в жизни не играл против такого хорошего защитника, как я. Пожалуй, это и есть мое главное впечатление о том времени.
«Локо», Семин, Обиора
- Как и когда вы приглянулись «Локомотиву»?
– «Локомотиву» нужен был правый защитник, и их представители пришли на домашний матч «Обилича». Изначально они присматривались к другому футболисту, который тогда у нас играл справа. Я же играл в центре, но часто подключался к атаке, и в итоге понравился даже больше. Мы выиграли очередной матч, и тогда ко мне подошли и сказали, что я интересен «Локомотиву».
- Кто тогда представлял «Локомотив»?
– Валерий Филатов и Хасан Биджиев. Спросили, хотел бы я играть в «Локомотиве», неофициально обсудили условия – и предложили встретиться в Москве.
- Говорят, за вас заплатили 3 млн долларов, не такие маленькие деньги. В Верховном суде Белграда даже слушания по этому делу идут – руководителей «Обилича» подозревают в мошенничестве. Вас все это как-то коснулось?
– Об этих суммах я узнавал уже потом из газет. Сам по себе никогда не лезу в то, что меня не касается. Я договаривался об условиях своего контракта, и не обсуждал, сколько вообще за меня заплатят. Просто в Сербии тогда была такая ситуация, что никто и не думал платить налоги с футбольных трансферов – сейчас власти активно вернулись к этому вопросу. Возможно, поэтому и возникли все проблемы. Меня это никак не коснулось: мне никто не звонил, не приглашал в суд – наверное, это дело президента, который тогда работал в клубе.
- Что произвело на вас наибольшее впечатление в России?
– Абсолютно все, не могу сказать, что больше, а что – меньше. Специфическая атмосфера города – я никогда не встречал ничего похожего на Москву. Очень хороший уровень чемпионата – даже те команды, которые боролись за выживание, могли биться с тобой на равных, везде были исполнители высокого класса. Отсутствие времени на адаптацию – я сам понял, что нужно поскорее преодолеть трудности и заиграть в полную силу, иначе мое место займет кто-нибудь другой. Все было не так просто. Единственное, к чему я не был готов – сидеть по два часа в пробках. Хочешь пить, есть, а кругом только машины. Со временем у меня в машине появилось все необходимое – брал с собой напитки, еду, какие-то вещи, чтобы в случае чего переодеться, зонтик обязательно.
- Кто вам помогал привыкнуть ко всему этому?
– Я переехал в Москву с женой, так что она была главным человеком, который мне помогал. Хотя ей, конечно же, самой было не легче.
- Гарри О’Коннор рассказывал про огромные штрафы на дороге. Селсиньо – о том, что запросто мог прийти на тренировку пьяным. Самая удивительная история, которая случилась с вами?
– Ну, вот таких историй у меня нет, но меня все время удивляли какие-то мелочи. Например, то, что болельщики могут прийти на стадион пьяными. Зачем? Что же ты тогда можешь увидеть? В Сербии такого не было.
- Еще О’Коннор удивлялся премиальным, которые платили в «Локомотиве». Самая большая сумма, которую получили вы?
– Я могу сказать, что для того времени у нас тоже были хорошие премиальные, которые могли расти в зависимости от результатов. Выиграли – сумма увеличивается, выиграли еще раз – снова увеличивается, проиграли – возвращаются на прежний уровень. Кроме того, за выступление в Европе полагались деньги от УЕФА – их мы делили пополам с клубом. Думаю, все были довольны, но называть суммы как-то неудобно. Это были хорошие деньги, но по сравнению с тем, что есть сейчас, – копейки.
«Меня все время удивляло, что болельщики могут прийти на стадион пьяными. Зачем? Что ты тогда можешь увидеть? В Сербии такого не было»
- Самый большой штраф, который вам приходилось платить в «Локомотиве»?
– Да я вообще никогда не был футболистом, который специально, осознанно что-то нарушает. Может быть, когда-то опаздывал на тренировку, но штраф за это был не таким большим. Все понимали, что в любой момент можно попасть в пробку, или дорогу просто перекроют из-за того, что кто-то там проезжает.
- Вы читали, что нынешний президент клуба Ольга Смородская говорила о чемпионствах «Локомотива»?
– Если она сомневается в том, как мы завоевывали первый титул, пусть лучше спросит об этом игроков ЦСКА, Газзаева или их президента. Пусть узнает, хотели ли они в 2002-м стать чемпионами, или нет. Это история «Локомотива», и обсуждать ее в таком духе, мне кажется, совсем некорректно.
- У вас лично какие-нибудь матчи вызывали подозрение?
– Нет, нам ни одна игра не давалась легко. У нас было преимущество по очкам, но потом мы его растеряли. Сами подумайте: стали бы мы доводить дело до золотого матча, если бы нам кто-то помогал, или не хотел с нами бороться?
- Говорят, у вас были не лучшие отношения с партнерами.
– Ну, это неправда, конечно.
- Кто был вашим лучшим другом?
– Джеймс Обиора. Мы жили в одной комнате. Он не понимал русский, и я ему помогал в общении со всеми. Еще из-за нехороших, дурных людей он боялся в одиночку ходить в супермаркет – приходилось часто составлял ему компанию. Так что вместе мы проводили довольно много времени.
«Обиора боялся в одиночку ходить в супермаркет, опасался нехороших людей»
- Что вам больше всего запомнилось в Юрии Семине?
– Его умение мотивировать. Он даже на тренировках мог внезапно закричать и подбежать к тебе так, как будто ты ошибся в каком-то ответственном матче. Иногда это могло быть противно и неприятно, но это его стиль и способ выжать из игрока все самое лучшее.
- Бывший игрок «Локомотива» Иван Старков рассказывал, что состав на игру нередко определял президент клуба Валерий Филатов. При вас такое было?
– Первый раз это слышу. Я точно знаю, что Юрий Палыч – человек, который никогда и никому не позволит лезть туда, где начинается его работа. За то время, что я играл в «Локомотиве», никто никому не мешал и не давал советы, все занимались своими делами. Конечно, Валерий Филатов расстраивался, когда команда проигрывала или плохо играла, но его советы точно не нужны были Семину, который всегда сам мог со всем разобраться.
Немцы, кофе, дисциплина
- Почему у вас не сложилось потом в Германии?
– Тренера, который приглашал меня, довольно быстро уволили. На его место пришел тренер, который работал с молодежной командой. У нас была вечерняя игра, и на прогулке после обеда он подошел ко мне и сказал, что не любит сербов, да и вообще славян – и как бы я ни тренировался, играть у него не буду. Для меня это было очень неожиданно и странно, но я уважаю его за то, что он смог мне прямо об этом сказать. Так получилось, что в конце чемпионата у нас просто некому было играть в защите, и он все же дал мне шанс. Я сыграл еще две-три игры, после чего закончил свое путешествие в Германию.
- Сейчас бундеслига – это чемпионат мечты. Всегда заполненные трибуны, резвый футбол. Как было тогда?
– Тогда было то же самое. Я еще обратил внимание на то, что на стадионах у них не только молодежь, но и пожилые люди – 40, 50, 60 лет. Они тоже надевают шарфики своих клубов и идут поддерживать команду. Совсем другая культура.
- Андрей Воронин рассказывал, что в Германии его больше всего удивил менталитет людей. Что удивляло вас?
– Менталитет там правда другой, немцы очень холодные. Вот мы с вами: договаривались встретиться в Киеве, но не получилось – нет проблем, созвонились через неделю и поговорили. Там представить такое невозможно. Я как-то договаривался о встрече с одним юристом, говорю: давай сегодня-завтра попьем кофе, когда у тебя время свободное. Он говорит: хорошо, кофе в следующий четверг в пять часов дня. Я был в шоке. Как можно планировать выпить кофе через восемь дней? Но при этом они все большие профессионалы. Глядя на них, я заметно изменился, научился держать себя в руках, быть более дисциплинированным, рассудительно подходить к решению каких-то вопросов. Жизнь в обществе немцев не может не сказаться на человеке, и я доволен тем, что у меня был такой опыт.
- В следующие два года вы играли совсем мало. Правда, что думали заканчивать?
– На самом деле в Греции я отыграл 14-15 матчей, но потом узнал от знакомых, что президент клуба больше не хочет выделять деньги на команду. Я подошел к нему и попросил расторгнуть контракт, чтобы я мог искать себе новую команду. Понимал, что после окончания сезона сделать это будет совсем тяжело.
Харьков, стержень, шампиньоны
- Как вас отыскал «Металлист»?
– Через знакомого вышел на одного украинского агента, который предлагал разные команды, «Металлист» в том числе. На самом деле я не хотел улетать в Харьков, но знакомый очень просил меня съездить на несколько дней, хотя бы посмотреть – может, понравится. Если честно, первые впечатления были самыми страшными, и я не хотел оставаться в «Металлисте».
- Почему?
– Все началось с аэропорта – он выглядел как старый вокзал в какой-то деревне. Дороги были такими, что по пути в гостиницу я там чуть почки не оставил. База – тоже что-то необъяснимое. Потренировался день-два, команда вроде нормальной оказалась, были хорошие ребята, но я все равно не видел себя в Харькове. Позвонил в аэропорт, поменял билеты, и уехал прямо из гостиницы. Когда ждал регистрацию на рейс, в аэропорту появились представители клуба и начали буквально за руки меня тянуть – чтобы я оставался. В итоге я пытался пройти паспортный контроль четыре раза. Даю паспорт – работник аэропорта возвращает мне его назад, говорит: «Иди, поговори с ними, они наши друзья, мы так не можем». Они бы сняли меня с рейса, но уже просто не смогли вернуть мой багаж, который был в самолете. Очень необычная для меня ситуация. В итоге договорились со спортивным директором Евгением Красниковым о том, что я все равно улетаю, чтобы все обдумать в спокойной обстановке. Через два дня я позвонил ему – и вернулся в Харьков. Думаю, тогда я сделал самый правильный шаг в своей карьере.
- Вы провели в «Металлисте» больше шести лет. Назовите три главных события, которые случились за это время.
– На третьем месте – наше выступление в Лиге Европы в сезоне-2008/09, мы тогда не пропустили ни одного гола в группе, затем прошли в плей-офф «Сампдорию», и тоже не дали им забить, а потом уступили «Динамо» Киев только потому, что они забили в гостях. Второе событие – шесть бронз подряд, теперь к этому добавились еще и серебряные медали, никто вообще не ожидал, что так может получиться. Ну, а самое главное для меня событие – рождение дочки.
«Представители «Металлиста» хотели снять меня с рейса. Прохожу паспортный контроль, а мне возвращают паспорт: «Иди, поговори с ними, они наши друзья»
– Обычно говорят, что плохо, когда в команде много игроков из одной страны. В «Металлисте» полно бразильцев и аргентинцев – это как-то сказывается?
– Дело в том, что стержень у нашей команды сохраняется много лет. Вратарь Горяинов, Папа Гуйе, Марко Девич, Эдмар – все эти игроки были и остаются душой команды. А когда у команды есть душа, неважно, кто в нее приходит – хоть двадцать аргентинцев, хоть двадцать бразильцев. Мы всегда помогали новым футболистам, пытались донести, в какой команде они теперь играют, по каким правилам живет эта команда – ну, а они уже отвечали результатом. Вы можете видеть, что в «Металлисте» каждый год появляется что-то новое, но образ команды при этом не меняется.
- Самый необычный игрок, которого вы встречали в «Металлисте»?
– Александр Рыкун. Никогда в жизни не играл с таким человеком. У него всегда было килограмм пять, а то и больше лишнего веса, но это ему не мешало. Он прекрасно понимает футбол, видит поле и раздает такие передачи, что ни один квотербек не смог бы повторить это руками.
- Болельщики «Металлиста» хотят видеть вас на работе в структуре клуба. Рассматриваете такой вариант?
– Да, у меня уже были такие разговоры с руководством клуба, но сейчас я еще хочу поиграть, хотя бы годик. А так мне многому нужно будет научиться, потому что начнется совсем другая жизнь, и к ней нужно подготовиться, чтобы потом быть довольным тем, что делаешь.
- Есть ли у вас какие-то проекты, не связанные с футболом?
– У нас с друзьями в Сербии – ферма, на которой выращивают шампиньоны. Этим начинал заниматься один мой хороший друг, но у него никак не получалось сделать этот бизнес масштабным – не хватало денег. Мы обсудили это, я инвестировал в производство, и теперь мы стали достаточно серьезным поставщиком.
- Это приносит какую-то прибыль?
– Пока не приносит, потому что все, что нам удается заработать, мы тут же инвестируем в развитие нашего предприятия: покупаем новую технику, совершенствуем само производство. Так что сейчас это не приносит ничего, кроме удовольствия, но пока мне другого, наверное, и не нужно.