Руслан Нигматуллин — один из немногих российских игроков, добившихся признания и после завершения футбольной карьеры. Экс-кипер «Локомотива» и сборной России живет в Майами и выступает с DJ-сетами в крупнейших городах США и Канады, а также участвует в популярных телешоу на выживание.
Корреспонденты «СЭ» поговорили с Нигматуллиным о жизни в Америке, главных ошибках в футбольной карьере, изменах и депрессии.
— Почему выбрали для жизни Майами, а не, например, Нью-Йорк?
— Для меня Майами — идеальный город. Здесь круглый год лето! Теплый океан: можно купаться целый день. Многие в шутку называют Майами тупиком для счастливых — здесь идеальная атмосфера. Но есть и обратная сторона: нужно много работать. Жить в Майами — дорогое удовольствие.
— Когда впервые побывали в США?
— Еще во времена футбольной карьеры. Сначала прилетал на отдых. Прошло время — я втянулся и переехал. Живу здесь достаточно давно.
Гражданство? Не хотел бы об этом распространяться. Главное, что я чувствую себя здесь очень комфортно и уверенно.
— Скучаете по России?
— Конечно. Я люблю свою страну и часто возвращаюсь. В Штатах мне очень не хватает татарской выпечки! Борщ и пельмени в Майами я еще могу найти, но вот эчпочмак — нет... Хотя когда был в Нью-Йорке, то видел заведение с татарской выпечкой, но, к сожалению, качество так себе. На троечку с минусом.
— В России вас помнят по футбольной карьере. Но после вы стали диджеем, появлялись на ТВ, работали агентом... Давайте зафиксируем: чем вы занимаетесь сейчас?
— Для примера могу рассказать, что буду делать сегодня. До интервью с вами я писал футбольные прогнозы. После мне нужно забрать младшего сына из школы. Потом поеду в парикмахерскую — я недавно сменил имидж, поменял прическу и должен выглядеть на все сто. Дальше мне нужно готовиться к музыкальным выступлениям. Скоро у меня концерт в Торонто — там меня очень ждут. Я просто не могу никого подвести. Примерно так расписан каждый день.
— Сколько людей приходят на ваши выступления?
— Зависит от площадки. Когда выступал на фестивалях в России — там могли быть десятки тысяч людей. Если играю в ночных клубах или дорогих ресторанах, то, конечно, аудитория не такая.
— Мы знаем кучу примеров, когда футболист завершает карьеру и пропадает. У вас по-другому: музыкальная карьера, жизнь в США. Было сложно все поменять и начать сначала?
— Главное — захотеть. Но было, конечно, непросто. Я 45 лет работал на свое имя в одной стране. А потом переехал, и все началось заново. В России многие не понимали, кто я: известный диджей или футболист. Здесь, в США, конечно, таких вопросов не задают.
— В Майами живет Дмитрий Торбинский. Вы с ним на связи?
— Во время футбольной карьеры мы не пересекались. После я хотел познакомиться — мы все-таки представляли одну страну на футбольном поле, хоть и в разное время. Но у Дмитрия ответного желания не возникло. Поэтому не общаемся.
— Майами — центр притяжения мировых звезд. Встречали в городе кого-то из селебрити?
— С Дэвидом Бэкхемом не пересекались. Но часто вижу дом Месси. Знаю, что он купил здесь и вторую квартиру. Причем обе находятся в русском районе. Судя по всему, готовится к переходу в «Интер Майами».
На самом деле это стереотип: многие думают, что селебрити тусуются целыми днями и их можно встретить на улице. На самом деле звезд здесь полно, но они ведут довольно затворнический образ жизни.
«В Африке был адский голод. Мечтал, что приеду в Майами и буду лепить пельмени»
— Недавно вы участвовали в шоу «Звезды в Африке»
— Признаюсь честно, первый сезон я не смотрел и мало себе представлял, что это такое. Мне поступило предложение: сказали, что будет формат а-ля «Последний герой». И я сразу же отказался, потому что покидать зону комфорта не хотелось.
Потом ко мне обратились снова. Плюс я поговорил со Славой Малафеевым, который участвовал в первом сезоне и всячески рекомендовал попробовать свои силы. Но я все равно сомневался...
Спустя пару недель я еще раз все обдумал. Тем более организаторы были очень настойчивы. В итоге взвесил все за и против и все же решился.
— В Африке вы сдружились с Аленой Водонаевой.
— Да, у нас были две коалиции в лагере: ребята постарше и помладше. С Аленой мы тепло общались — у нас даже остался чат в WhatsApp. Еще я подружился с Олегом Верещагиным! Кстати, он большой болельщик «Локомотива», поэтому мы просто не могли не сойтись.
— Многие писали, что на самом деле вы жили чуть ли не в отеле.
— Было обидно все это слушать. Мол, это постанова, мы не голодали... Скажу так: за десять дней съемок я лишь дважды полноценно поужинал. Остальное время был адский голод! В такие моменты переосмысливаешь отношение к еде — она начинала сниться. Я все мечтал, что приеду в Майами и буду лепить пельмени. Домой вернулся ужасно «высохшим».
— Не жалеете, что согласились?
— Ни в коем случае! Я бы еще раз поучаствовал. Единственное, о чем я жалею, — это то, что я вылетел так рано. При том что для меня прохождение заданий не являлось невыполнимой задачей. Я мог проявить себя гораздо ярче.
«Иногда измены идут на пользу отношениям»
— Вы очень давно со своей супругой — в чем секрет семейной жизни?
— Все банально: любите друг друга. И, конечно, уважение. Когда что-то из этого уходит, то и отношения испаряются.
— Многие футболисты разводятся, потому что вокруг всегда много девушек, а устоять могут не все.
— На мой взгляд, иногда измены идут на пользу. Отношения становятся лучше. Вообще, сохранение брака зачастую зависит от мудрости женщины. Насколько она готова сглаживать некоторые шероховатости семейной жизни и направлять это торнадо в нужное русло. Но если рубит сплеча, то так отношения не спасти.
— Мужчина имеет право на ошибку?
— На ошибку имеют право все, кроме вратаря. Категоричность здесь не нужна: изменил или изменила — и до свидания. Вот если это переходит во что-то регулярное, тогда это уже патология семьи, которая едва ли излечима. В этом случае пора принимать более решительные действия.
У меня родители живут в браке уже 50 лет. Это я к тому, что любой брак — общий труд, здесь не может кто-то один постоянно вытягивать. Если этого нет, то ничего не получится.
«У меня аллергия на Италию — там я был на дне!»
— Вы недолго поиграли в Италии, где сейчас не получается у Кокорина и Алексея Миранчука. Там правда настолько тяжелый чемпионат?
— В моем случае все доходило до коррупционных схем, когда тренер по нефутбольным причинам не был заинтересован в том, чтобы включить меня в состав. Помню, как на 70 минут вынужденно встал в ворота, проявил себя — и снова оказался в запасе. Тот год, который я провел в «Вероне», стал для меня личной трагедией. Я признавался лучшим футболистом сезона [в России] и буквально за месяц оказался на дне. Скамейка запасных для меня реально дно, я же привык играть!
В общем, после всего этого нет ни малейшего желания ездить в Италию и смотреть итальянский чемпионат. Мне иногда звонят с просьбами прокомментировать результаты серии А, но у меня реально аллергия на Италию. Теперь воспринимаю эту страну как место с вкусной кухней и стильной одеждой, но без футбола.
— Вы сказали, что скамейка — это ад. Кокорин с вами не согласится.
— Кокорин — это большое разочарование в российском футболе. Я помню, как он блистал в молодежке «Локомотива». Всегда считался талантливым — было ощущение, что вот-вот выстрелит! Так в итоге его карьера и прошла...
— Губерниев недавно заявил следующее: «Кокорин просрал свою карьеру и стал уголовником». Согласитесь с таким заявлением?
— У меня нет никакого желания комментировать слова людей, которые не имеют никакого отношения к спортивной журналистике, кроме того, что пытаются только хайповать на футболе. Есть категория людей, которая делает все ради хайпа. Даже сейчас, обсуждая его, мы делаем ему дополнительную рекламу. О Губерниеве я не готов говорить.
— Переход в «Верону» — ваша главная ошибка в карьере?
— Сто процентов. Не хочется никого обижать, но все дальнейшие трансферы приводили к прогрессу. А Италия — это был большой стресс: я просыпался в ужасном настроении и весь день проводил с кислой миной. На этом фоне у меня появились проблемы со здоровьем, стали мучить головные боли — все это отчасти привело к тому, что я закончил карьеру в 31.
Руслан Нигматуллин на представлении в «Вероне»
— Это можно было назвать депрессией?
— Безусловно, хотя я не люблю это слово. Депрессия — это серьезная болезнь. Мне хотелось в своей карьере провести много ярких сезонов — таких, как до переезда в Италию.
— В Майами жизнь комфортнее, чем в Италии?
— Тут кому что нравится — в Италии просто другие ценности. Когда мне подбирали квартиру, то показали место, которому 500 лет. Говорили: «А вы знаете, сколько лет этому чайнику?» Отвечал им, что все понимаю, но предпочитаю что-то более современное. Найти в Италии новую квартиру с хорошим ремонтом оказалось большой проблемой. У них чем старее, тем круче.
— Девушки в Италии вас тоже не впечатлили?
— Пусть на меня не обижаются итальянские женщины, но все самые красивые там работают в футбольных телешоу. На улицах я эффектных девушек практически не встречал. Что касается парней, то я равнодушен к мужской красоте, но четко видна разница между красивыми и ухоженными мужчинами и местными женщинами.
Даже одноклубники жаловались, что в Италии мало красивых женщин. Многие просили, чтобы я познакомил их с россиянками. Наши девушки — номер один во всем мире.
— К вам стали по-другому относиться в Майами в связи с последними событиями?
— Первую неделю после 24 февраля ощущалось напряжение — даже мое выступление отменили. Но в целом ситуация нормализовалась, с каким-то негативом в свой адрес я не сталкивался.
— Как человек, который сделал карьеру не только в футболе, что посоветуете тем, кто только начинает свой путь?
— Первое: любить, ценить и уважать свою будущую супругу. Второе касается выбора профессии: если ты не готов пожертвовать всем ради футбола, то даже не начинай. Нельзя обмануть спорт и под шумок пробраться на самую вершину. Успех возможен только через самопожертвование ради игры и тех счастливых моментов, которые она подарит.
— Многие футболисты теряются, когда заканчивают карьеру. За счет чего вы этого избежали?
— Это к вопросу о самопожертвовании ради профессии. В футболе это было моей движущей силой, а после я перенес этот же принцип и на музыку. Я же занимался музыкой еще до футбола — в школе ходил на классическую гитару. Тогда спорт меня перетянул, но потом я вернулся.
Знаю, что хейтеры относятся ко мне снисходительно: мол, диджей — это какая-то несерьезная профессия. Но за несерьезную профессию не будут платить по 400-500 тысяч рублей за полтора часа выступления в России. Так что подобные разговоры — не от большого ума.
— О чем сейчас мечтает Руслан Нигматуллин?
— Все, что я делаю и к чему стремлюсь, — это быть счастливым, находясь в гармонии с собой. Это банальная, но очень легкая задача. Я работаю над тем, чтобы наслаждаться жизнью, а не выживать.
