Белорусский вратарь Антон Амельченко запомнился в России прежде всего выступлениями за ФК «Москва» и «Ростов». Также он немного поиграл за «Терек» и московский «Локомотив», а в родной Беларуси выступал за «Гомель», «Белшину» и «Крумкачи». Плюс, конечно, играл и за национальную сборную своей страны. В настоящее время 37-летний Амельченко является тренером вратарей в «Славии» из Мозыря. В эксклюзивном интервью «Евро-Футбол.Ру» Амельченко рассказал об аргентинцах из ФК «Москва», том, как в Грозном плавал в одном бассейне с Депардье, как ярко его приветствовали на «Уэмбли», чем ему запомнилась работа под руководством Леонида Слуцкого, Миодрага Божовича, Юрия Красножана и так далее.
— Почему вы стали вратарём, как выбрали именно это амплуа?
— По банально простой причине: кто-то из вратарей в детстве не пришёл на тренировку, и я встал в ворота. Мне показалось это захватывающим, и я решил продолжать. А до этого я любил забивать (смеётся).
— Вратари отличаются от полевых футболистов восприятием игры и так далее?
— Конечно, всё же специализация накладывает отпечаток. Вратарь — это такая позиция, что оттуда всё видится под иным углом. Хотя сейчас от вратарей требуются уже не только именно вратарские навыки, но и функциональная подготовка с пониманием игры такие, как у полевого футболиста.
— Какие в целом у вас остались воспоминания от карьеры в России?
— Самые тёплые. По большому счёту, именно там прошла вся моя профессиональная игровая карьера. За это время я рос как футболист и личность, познакомился со многими футболистами, тренерами и просто различными людьми. Могу сказать, что до сих пор общаюсь с Шешуковым Александром. Недавно общались с Торбинским Димой. Регулярно переписываемся с Трахтенбергом Леонидом Фёдоровичем, который стал мне хорошим товарищем за время выступлений в «Ростове». Мои дочери родились в период карьеры в Москве. Поэтому можно сказать, что в России у меня прошёл большой и запоминающийся отрезок жизни.
— Как вы оказались в ФК «Москва»?
— Благодаря своим заслугам (улыбается). Поспособствовал этому Кузнецов Александр Дмитриевич, который являлся тренером ФК «Гомель» в то время. Агента у меня, по сути, не было, и он стал таким проводником между мной и ФК «Москва».
— У вас была возможность чаще выходить там в основном составе?
— Возможность теоретически есть всегда, с учётом разных обстоятельств. Но как показала практика, я сделать этого не смог. Наверное, в то время я был действительно не настолько хорош.
— Какие у вас сложились отношения с Жевновым, который был первым номером в ФК «Москва» и сборной Беларуси?
— Взаимоотношения с Юрой были товарищеские, мы много времени проводили вместе и поддерживали друг друга. Я никогда не испытывал зависти к конкурентам, да и вообще к людям.
— ФК «Москва» являлся полноценным столичным топ-клубом?
— Я считаю, что клуб был на пути к этому статусу, но не хватило времени. Хотя даже за то короткое время ФК «Москва» оставил знаковый отпечаток в истории российского футбола как результатами, так и сильными футболистами, выступавшими за команду. Тот же Макси Лопес до прихода к нам играл за «Барселону», а Макси Моралес становился чемпионом мира в составе Аргентины среди молодежных сборных.
— Сколько болельщиков было у ФК «Москва», чувствовалась ли их поддержка?
— Скажу так: их было не столько, как у «Спартака» или «Динамо», но они всегда тепло и активно нас поддерживали, на стадионе на Восточной улице царила уютная домашняя атмосфера.
— Бракамонте — самый яркий легионер ФК «Москва»? А что скажете про других аргентинцев — Пабло Баррьентоса, Макси Моралеса, Макси Лопеса? У них была своя «банда»?
— Наверное, друг с другом они теснее общались, но в общем у всех сложился дружный коллектив. У нас был такой обычай, что перед тренировкой по пути в Мячково на заправке BP всегда человек десять вместе устраивали перекус. На базе также был командный уголок, где можно было пообщаться в непринуждённой обстановке. Касаемо Браки, он действительно яркий человек — от стиля до привычек и до хобби. Он играл на гитаре и организовывал концерты. Питу (Баррьентос) был за пределами поля более сдержанным, как и Моралес. Макси Лопес тоже был достаточно простым парнем, как мне это виделось. Правда, он иногда засыпал на теориях у Блохина (улыбается).
— Аргентинцев из «Москвы» поздравляли с победой их сборной на чемпионате мира в Катаре?
— Нет. Но поздравил аргентинца Леандро Торреса, с которым мы играли вместе в «Белшине», — он сейчас открыл академию в Мексике. Перекинулись с ним парой слов (улыбается).
— Какие впечатления остались от работы со Слуцким, Блохиным и Божовичем?
— Со Слуцким было интересно, у него на всё имелся ответ. Он достаточно много времени уделял теории, и весь процесс был выстроен очень грамотно, при нём каждый знал свой манёвр. Блохин? Ну, знаете, каких-то замысловатых тактических построений мы с ним не использовали, и ему приходилось трудно с лидерами-футболистами, так как он сам по натуре лидер, он же обладатель «Золотого мяча». Где-то ненахождение компромисса приводило к уходу из команды игроков таких, как Семак, а Макси Лопес тогда сел на лавку. Божович никаких воспоминаний не оставил, кроме шуток на интимные темы. Он скорее пытался быть всем нам другом и надеялся, что получит от этого взамен отдачу на футбольном поле.
— Как происходила ликвидация ФК «Москва», выплатили ли вам все деньги?
— Как происходила ликвидация, я подробно не знаю. Но помню, что мы находились на сборе в Турции, — собственно, тогда всё и закончилось. Это было как снег на голову, если честно. Вернули ли деньги по оставшемуся контракту? Вроде нет. Я тогда точно не спорил — может, и смысла не было. Хотя, если память не изменяет, я переподписал контракт на улучшенных условиях и достаточно длительный, но… В общем, не помню всей сути, я просто начал искать новую команду.
— По итогам следующего сезона в «Ростове» болельщики признали вас лучшим игроком команды. То был и лучший год вашей игровой карьеры?
— Безусловно, 2010-й стал для меня успешным годом и, соответственно, лучшим. Я играл регулярно и качественно, получал огромное удовольствие от того, что делал на поле. Мне было очень приятно, что я радую болельщиков, и мне казалось, что настало время, когда я буду становиться только сильнее, что впереди меня ждёт только новое.
— Как попали в «Локомотив» и почему вам не давали там играть?
— Собственно, по итогам хорошего сезона в «Ростове» у меня и возник вариант с «Локомотивом». Были определённые сомнения, но в то же время я твёрдо понимал, что это шаг вперёд. В той стрессовой ситуации я принял неверное решение, судя по всему. Почему не давали играть в «Локомотиве? Это вопрос не ко мне (улыбается). Я выжимал из себя всё. Я сыграл почти все контрольные матчи, и только в конце подготовительного этапа в спаррингах стал играть Гиля (Гилерме, — Прим. ЕФ), и сезон в воротах начал он. Знаете, обид ни на кого у меня нет. Помимо нас, в команде были ещё вратари, и они тоже хотели играть, но у тренера и руководства были свои соображения.
— Красножан и Коусейру чем запомнились?
— Красножан — тактичностью в общении, множеством теоретических занятий на поле и видеоразборами, работой в тренажёрном зале с большими весами. При нём всё шлифовалось до блеска. Считаю Красножана грамотным специалистом и рад, что поработал под его руководством. У Коусейру были южные эмоции, и он пытался обобщить коллектив, как мне казалось, а по самому тренировочному процессу вспомнить особо ничего не могу.
— Что знаете про скандал с увольнением Красножана?
— Деталей я не знаю, но в любом случае, наверное, нужен серьёзный повод для увольнения тренера посреди сезона, когда команда является реальным претендентом на медали.
— Как с командой взаимодействовала Смородская?
— Мы с Ольгой Юрьевной из одного города, но мне это не помогло заиграть в «Локомотиве» (улыбается). А так, она любила после игры забежать в раздевалку поделиться эмоциями с футболистами, и мы еле успевали окутаться полотенцами (смеётся).
— В «Тереке» что было интересного? Дорогие подарки от Кадырова?
— В «Тереке» тоже прошёл определённый этап карьеры. Мы проживали в городе-курорте Кисловодске. Думаю, многие люди за всю жизнь там столько не оздоравливаются (улыбается). Запомнилось само знакомство с Кадыровым, поездка в его резиденцию. Кстати, когда мы жили в отеле в Грозном, там находился Депардье, и вот мы вместе с ним плавали в бассейне. Помню, ещё Игорь Лебеденко говорит: «Сфотографируй с легендой» (смеётся). А вот подарки мне там не дарили. Мацею Рыбусу за два гола в ворота «Динамо» в Москве подарили «Мерседес» (седан), если не ошибаюсь. В то время в «Тереке» уже не было таких громких подарков, как годами ранее.
— Потом вы снова попали в «Ростов» и ушли оттуда со скандалом из-за долгов. Вам вернули там все положенные деньги?
— Вернули, но не мирным путём, так скажем. Полагаю, что, собственно, эта история и закрыла мне все пути в РПЛ в дальнейшем.
— В 2010 году «Ростов» тренировал Протасов, а в 2014-м — Гамула. Как охарактеризуете их?
— Гамула, Царство ему небесное, был балагуром, но в то же время не давал игрокам расслабиться. Ему отдельное спасибо — именно он возвращал меня и Чеснаускиса в основу после ссылки в дубль. Правда, ненадолго: когда его убрали, нас — тоже. Протасов — такой спокойный, особо эмоций не показывал. Но один раз мы поплыли командой в «Станицу Черкасскую» и немного расслабились — тогда Олег Валерьевич был совсем другим (улыбается). Именно у Протасова я много играл в «Ростове». Он доверял мне, за что ему огромное спасибо.
— После второго периода в «Ростов» у вас в игровой карьере был «Факел» и возвращение в Беларусь…
— Да, после полугода в «Факеле» я вернулся в Беларусь. Воронеж — очень футбольный город, там колоссальная поддержка болельщиков. Даже на старом стадионе они создавали такую энергетику, что это было что-то! И в футбол тогда команда здорово играла, но не вышла в РПЛ — почему, непонятно. По возращении домой я скорее занимался самообманом — верил, что смогу ещё вернуться на высокий уровень. Пытался зарекомендовать себя на просмотрах, хотя, видимо, было пора уже заканчивать игровую карьеру и не гробить себе здоровье.
— Вы долго вызывались в сборную Беларуси.
— Выступления за сборную — это отдельная история, огромная ответственность перед всей страной. Тебя выбрали как лучшего из сотен футболистов, и ты должен достойно представлять свою страну в противостоянии с другим сборными. Это очень интересно с точки зрения знакомств с мировыми футболистами, с новыми странами и стадионами. Это международный опыт. Вызовов в сборную я всегда ждал с нетерпением. Рад, что играл за неё с 16 лет, получил в ней много опыта и эмоций.
— Какое наиболее яркое впечатление от сборной?
— Был один смешной случай. Мы играли против Англии на «Уэмбли». Стадион был заполнен, может, наполовину. В воротах у нас играл Жевнов Юра. И вот, после столкновения он не поднимается с газона, меня отправляют разминаться. Я встаю со скамейки, надеваю манишку и слышу, как стадион взрывается овацией. Думаю, ничего себе, меня даже в Лондоне знают! А оказалось, это на другой лавке Бекхэм спускался разминаться. Но я думаю, всё-таки меня тоже там приветствовали (смеётся).
— Как решили стать тренером вратарей, как работали в «Гомеле» и в солигорском «Шахтёре»?
— Решение стать тренером вратарей не было спонтанным. Я понимал, что футбол и, в частности, вратарский профиль — это та сфера, где я могу поделиться своими знаниями и опытом с другими. Начинал я в дубле «Гомеля», а потом судьба свела меня с высококвалифицированным специалистом Иваном Сергеевичем Биончиком, и с того момента мы неразлучны (улыбается). В основной команде «Гомеля» были отличные два года на высочайшем уровне. Это и выход из первой лиги, и 4-е место в высшей лиге, и выход в четвертьфинал Кубка страны. Затем — признание и переход в солигорский «Шахтёр», где мы, к сожалению, не успели реализовать всё то, что планировали и что было нам по силам.
— Чем занимаетесь сейчас, каковы ближайшие профессиональные планы?
— Я тренер вратарей в клубе «Славия» Мозырь, мы строим новую команду и хотим в новом сезоне выигрывать в каждом матче, а также радовать болельщиков и получать удовлетворение от того, что делаем.
— Хотите поработать в РПЛ?
— Однозначно да. Я думаю, это нормальное желание (улыбается). В чемпионате России хороший уровень, там сильные футболисты, современные стадионы, широкая освещаемость турнира.
— Понятно, что раньше РПЛ была сильнее чемпионата Беларуси, а сейчас, когда российские клубы не участвуют в еврокубках, в этом плане что-то изменилось? Или нет, всё равно же в Россию едет прилично легионеров?
— Я уверен, что и сейчас РПЛ намного сильнее белорусского чемпионата. Всё же у клубов из этих лиг разные финансовые ресурсы — соответственно, разные возможности, футболисты, условия для подготовки и так далее. Я надеюсь, скоро ситуация наладится, и всё вернётся на прежний уровень.
