– Почему вы оказались именно в «Локомотиве», а не в любом другом московском клубе? – Я вырос рядом со стадионом на Преображенке. В детстве гулял по парку, видел большой стадион. Мне уже тогда было интересно, что там происходит. Когда мне было 6 лет, отец взял меня на матч с «Аланией». До сих пор помню дату: 23 августа 1997 года. Старый стадион без козырьков, на трибунах скамейки, вход свободный.
– Зрителей мало?
– Меньше тысячи. «Локо» выиграл – 1:0. Забили на последней минуте со штрафного. На меня побежал болельщик с огромным пузом. Никогда этого не забуду. Мужик был подвыпивший и чуть не снес меня. Я испытал одновременно ощущение опасности и радости от гола. В этот момент я понял, что футбол – это моя игра, а «Локо» – моя команда.
– Вы пробовали заниматься футболом?
– Я мечтал играть. В 2000-м году открыли черкизовское отделение школы «Локо». Приурочили к реконструкции стадиона. С 9 до 11 лет я тренировался в команде 1991 года рождения.
– С вами, получается, занимался Кокорин?
– Да. Буду этим гордиться до пенсии. Я играл защитника и старался показать себя на его фоне. Он был безумным талантом, забивал в каждой игре. Иногда по пять мячей клал.
– Чем он выделялся?
– Всем: техника, скорость, удар с обеих ног. Он регулярно забивал головой после навесов. Для 10-летнего ребенка это круто. Помню, он зашел в раздевалку, достал мячик первого размера и начал показывать финты. Прям joga bonito. Все смотрели с открытыми ртами.
– Кокорин на тот момент физически был крупнее вас?
– Нет. В 10 лет мы все были одинаковы. Я даже был чуть повыше, а он разве что более крепкий. При этом он творил с мячом такое, что я никогда в жизни не сделаю. – Говорят, у Кокорина в паспорте написан не его настоящий возраст. – Я много слышал, что Кокорин переписанный. И я знаю, откуда взялись эти слухи. Перед тем как прийти в «Локомотив», он был в «Спартаке». Он был настолько сильнее всех ребят 1991 года, что его взяли заниматься с командой 1990 года. Там Кокорин пробыл несколько недель, но они вроде не смогли договориться по жилью и стипендии. Он был иногородним. Тогда «Локомотив» его забрал и поставил к нашему тренеру Владимиру Валентиновичу Суркову, который потом к огромному сожалению погиб в аварии.
– Почему вы перестали заниматься футболом?
– В 2002 году я уехал на три месяца жить в Хорватию. У меня друзья родителей занимались туризмом. Так я пропустил сборы команды. Мне предложили перейти во второе отделение «Локомотива» – в Перово, но это было уже не то. Кроме того, у меня были проблемы со зрением. Я понимал, что здоровья мне не хватает. На диспансеризации приходилось просить докторов закрывать глаза на какие-то моменты. Решили сконцентрироваться на учебе. Не всем же дано стать футболистами.
– Мечта накрылась?
– Да, но появилась новая. Я понял, что в клубе работают далеко не только футболисты. Я отслеживал новости на сайте. Мне показалось, что мало писали о дублирующей команде. Я взял фотоаппарат и пошел на матч дубля на то поле, где раньше тренировался. Сделал пару кадров через железную решетку. Фотографии были ужасны – представляете, какие были мыльницы в 2005 году? Да еще через решетку. Но мне крупно повезло. В тот день Эштреков отправил в дубль Бузникина, и я с ним сфотографировался.
– Вы решили предложить эти фотографии «Локомотиву»?
– Да. Я пришел в офис и настойчиво требовал от охранника, чтобы он пустил меня в пресс-службу. Поначалу на меня смотрели косо: пришел какой-то пацанчик. Вскоре ко мне все-таки вышел пресс-атташе Сергей Королев. Это был первый человек, который в меня поверил. Хотя далеко не последний.
– Что он сказал?
– Пригласил меня в кабинет. У меня был шок. Я увидел, как работает пресс-служба «Локомотива». Вот сидит фото-редактор, вот человек статью пишет, вот кто-то сайтом занимается.
– На ваши фото взглянули?
– Да. Сначала немного опешили, но потом наткнулись на фотографию с Бузникиным и сказали: «Вот эту, может быть, опубликуем в программке». Я был счастлив и сказал, что буду приносить фотографии с каждой игры. Возражений не было. Видимо, поразило мое желание и настойчивость. Когда пришел в пресс-службу во второй раз, то попросил журналистскую аккредитацию. Ощущения были чумовые. Мне еще не было 14 лет, а я уже как стажер ходил на пресс-конференции.
– На фото вы не остановились?
– Дальше решил написать аналитический обзор: кем стоит усилиться перед Лигой чемпионов. Это когда мы с «Рапидом» играли. Я отправил статью и уехал в Хорватию, где я отдыхал каждое лето. Каждый день заходил на сайт и смотрел, опубликована статья или нет.
– Так и не опубликовали?
– Нет, хотя планировали. Сказали, что до моей статьи не дошли руки из-за большой загруженности. Взамен редактор программки Ольга Волкова предложила написать для них материал о молодежной команде.
– Прям из Хорватии писали текст?
– Да, но клавиатуры с кириллицей там не было. Я зашел на сайт translit.ru и написал статью, которая вышла в день матча с ЦСКА. Того самого, когда «Локо» выиграл 3:2. Программка за 30 июля 2005 года. Я ее до сих пор с собой ношу.
– Вам за материал заплатили?
– 700 рублей. Это было для меня еще одним шоком. Я даже не думал, что за это платят деньги. В 2006 году я уже выбил себе рубрику про молодежную команду.
– В 2006-м с «Локомотивом» работал Муслин?
– Да. Мы с ним говорили на одном языке и быстро подружились, насколько это вообще возможно, учитывая нашу разницу в возрасте. Мы до сих пор общаемся, вместе ужинаем, когда я бываю в Белграде.
– Он сейчас без команды?
– Да. Он уволился из «Стандарда» из-за конфликта с руководством. Муслин может скоро возглавить сборную Сербии. Он хотел бы вывести команду на ЧМ-2018 и на этом закончить. Говорит: «Это была бы вершина моей карьеры».
– Когда Муслин работал в «Краснодаре», полузащитник Руи Мигел дал разгромное интервью про Муслина, намекнув, что Муслин подтаскивает своих игроков.
– О «Краснодаре» мне тяжело говорить, но я не думаю, что эти обвинения справедливы. Могу судить по «Локомотиву». Да он привез с собой сербского защитника и упорно ставил его в состав. Первые четыре матча в сезоне-2006 «Локомотив» не выигрывал, а потом этот серб забил победный мяч в ворота ЦСКА и дальше у него пошло. Сейчас он в «Челси» играет. Если это называется «подтаскивать своих», то пускай. В результате от этого выиграли все. Иванович поверил в свои силы во многом благодаря Муслину.
– С тех пор у «Локомотива» всегда были балканцы в составе.
– Иванович, Спахич, Баша, Миланович. Позже – Дуймович, Илич. Если нужно было переводить интервью или еще чем-то помочь, это делал я. В 2007 году я пошел на журфак МГУ и записался там на курсы сербского. Преподавательница меня страшно ругала: «Так, Степан, обойдемся без хорватизмов!».
– Сербский и хорватский сильно отличаются?
– Изначально был один язык, но со временем из-за распада Югославии их стало два. Вскоре после начала занятий я понимал все различия и мог с хорватами говорить по-хорватски, а с сербами переключаться на сербский.
– Как вы стали диктором?
– В 2008-м году администратор молодежки искал диктора. Ему в шутку сказали: «Вон, возьми Степу Левина». Он воспринял слова всерьез и позвонил мне: «Завтра в такое-то время отъезжает автобус. Едем в Перово на игру. Ты – диктор».
– Волновались?
– Еще бы. 16 лет. Меня просто трясло. Думал даже незаметно сбежать из автобуса. Потом справился с мыслями. Решил, раз уж мне доверили, значит, я в состоянии это сделать. Нужно было усилие, чтобы побороть страх.
– Когда дебютировали в качестве диктора на главной арене в Черкизово, трясло еще больше?
– На самом деле нет, хоть зрителей и в разы больше. Волнение ушло после первых аплодисментов. О том, что я дебютирую, болельщики знали заранее.
– Откуда?
– На предсезонной встрече фанатов и команды меня позвали на сцену. В интернете можно найти видео, где у меня коленки трясутся, ноги подкашиваются, но я объявил-таки составы.
– Известная фишка с объявлением состава «спасибо-пожалуйста» была придумана вами? – Нет. Она досталась мне в наследство. Я лишь добавлял иногда «Вперед, «Локо»!».
– Сейчас дикторам разрешили что-то добавлять от себя. А как было раньше?
– Из-за меня «Локомотив» штрафовали просто за то, что я кричал «Вперед, Локо»!».
– Большие были штрафы?
– То 10 тысяч, то 30 тысяч рублей. – Как к этому относилось руководство «Локомотива»? – Говорили: «Продолжай, все нормально». Я позволял себе это в победных матчах. А в футболе всегда так: если выигрываешь, тогда многое прощается.
– Диктор «Спартака» Максим Орлов рассказывал мне, что на матчах Лиги чемпионов каждое лишнее слово диктора – огромная проблема. Вы работали на международных матчах – клубных и сборных. Там действительно не покричишь как Кадыров в Грозном?
– Там ты обязан приходить на предматчевое совещание и согласовывать весь текст. Разница только в этом.
– Много девушек водили на стадион, когда были диктором?
– Около десяти, но многие из них приходили только один раз.
– Романтично.
– Это не то чтобы всегда было свидание. По большому счету свиданием это было лишь с одной девушкой. В целом, конечно, было прикольно: молодой парень, кричишь на весь стадион, заводишь фанатов.
– В институте у вас уже был какой-то статус?
– Ребята подходили, знакомились: «Это ты, да? Ну, удачи!». Обсуждали за моей спиной. В институте так со всеми, кто куда-то пробивается. Приятно, конечно, но вообще я человек стеснительный.
– Сколько лет вы проработали диктором на большой арене в Черкизово?
– С марта 2009-го по май 2012-го. В последний год меня уже взяли в штат клуба. Свалилось много работы: организовывал сборы, встречал делегации УЕФА, занимался визами и билетами. Где-то с апреля 2012 года я уже был на связи с Биличем, когда с ним договорились о контракте. Я ему отправлял документы и российскую симку для телефона.
– Вы рассчитывали, что вас сделают переводчиком Билича?
– Конечно, я на это надеялся, когда ехал с коллегами в аэропорт встречать его. Хотя мне никто ничего не говорил. Помню, на обратном пути мы с Биличем и всем его тренерским штабом заехали выпить кофе. Сидели все вместе большой компанией. В какой-то момент наши с Биличем взгляды пересеклись, и он мне подмигнул. Сразу в душе все перевернулось. Я понял, что все будет хорошо.
– Как вам сказали, что вы будете переводить Билича?
– В тот же день на базе я слышал, что Билич со своим штабом говорит обо мне. Кивали в мою сторону. Потом Славен сказал, чтобы я к нему зашел после ужина.
– Что он вам сказал, когда пришли к нему в кабинет?
– «Готовься, завтра тренировка». Я даже переспросил: «В смысле?». Он ответил, что я остаюсь на базе на ночь и со следующего дня становлюсь его переводчиком. Я сказал, что пошел готовиться и уже начал уходить. Билич меня окликнул в дверях: «Подойди. Я рад, что теперь ты с нами. Парень, настоящий футбол здесь, не в офисе». Я молча ушел. Ночью не мог нормально уснуть. А на следующий день уже стоял на поле и переводил. Все как-то быстро завертелось.
– Что именно вы делали?
– Ходил по полю за тренерами и переводил на русский все их задания. Там не было чего-то сложного. Просто хорватский штаб не знал ни одного слова по-русски. Это уже потом я сделал для них самодельный словарь.
– Самодельный словарь?
– Точнее, на базе он был и до меня – на русском, английском, испанском и португальском. Я добавил туда хорватский. Там 3-4 листа – основные футбольные слова. А еще два раза в неделю к хорватам приезжала преподаватель русского языка. Они идут на занятия – и я с ними.
– Тяжелый был период?
– Адский. Билич приехал с четырьмя тренерами, а еще он привел доктора и аналитика. Плюс Чорлука и Крешич. Итого девять хорватов в одно мгновение появились в клубе. Каждому нужно помочь с квартирой, машиной, авиабилетами, визой для семьи… После тренировок я сидел допоздна. И так каждый день. Я говорил себе, что нужно просто перетерпеть.
– Насколько переводчик вникает в футбольные дела?
– В какой-то момент нам из молодежки прислали в основу шесть-семь ребят. Билич спрашивал, что я о них знаю. Около 30 минут мы говорили про Миранчука. Билич увидел в нем что-то.
– Что же?
– Он говорил: «Смотри, как он принимает мяч, как дорожит им при пасах, левша на его позиции – редкость». Объяснял особенности его замаха. Зимой начал его привлекать к тренировкам, а в апреле тот дебютировал в 17 лет. Было приятно видеть своего воспитанника в основе.
– Переводчик «Терека» Том Сауэр рассказывал мне, что Руд Гуллит иногда с ним консультировался даже по стартовому составу. А вы хоть раз что-то футбольное подсказывали Биличу?
– Был случай, но я не скажу в каком матче.
– Хоть намекните.
– Это было дерби. Я ему предложил поставить одного игрока не на его классическую позицию, чтобы использовать слабое место соперника, который против него играет. – Что ответил Билич? – Мы шли по кругу на тренировке. Он меня выслушал, подумал пять минут и потом сказал: «Это может сработать».
– Как закончился тот матч?
– Не проиграли. Но я не утверждаю, что идея с перестановкой – моя заслуга. Может быть, эта мысль у него самого была или кто-то до меня советовал то же самое.
– А как вам пришла в голову эта задумка?
– Я просто общался с игроком и знал, на что он способен. Я был у Билича переводчиком. Мы общались постоянно. Немудрено, что он иногда говорил со мной даже о тактике. Кучук, Божович и Черевченко со мной такие моменты не обсуждали, хотя у меня сложились очень теплые отношения со всеми четырьмя тренерами, с которыми работал.
– Понятно, что из четверых самый спокойный – нынешний. А кто самый эмоциональный?
– Божович. – Разве не Кучук? – Нет. Божович вообще не такой тренер, как все.
– В смысле?
– Он абсолютно другой. Там где десять тренеров сделают так, он поступит иначе. Будто специально. Но в этом и есть его подход к команде. Он каждую тренировку начинал с шуток.
– К примеру?
– «Наступила зима, и я смотрю, вы ежитесь. Выходите на тренировку с недовольными лицами. Ощущение, будто вы трудитесь в налоговой, и вам нужно работать пять дней с 9:00 до 18:00. Будто у вас маленькая зарплата». Короче, посыл в том, что футбол – это счастье. «Ребята, вы молодые и успешные, это я уже старый. Радуйтесь жизни».
– Суровый Кучук – полная противоположность?
– У него действительно очень жесткий характер.
– Кучук, говорят, чуть не выбежал на поле, когда Тарасову нанесли тяжелую травму в товарищеском матче.
– Такого, чтобы выбежал, не было, но все были дико разочарованы. Тарасов – системообразующий игрок центра поля. Это был его год. Предстоял чемпионат мира. Мы шли к чемпионству.
– В предпоследнем туре РФПЛ-2013/14 «Локо» упустил чемпионство. У вас есть объяснение произошедшему в Ростове-на-Дону?
– У меня нет объяснения тому, что там случилось. Проиграли. Почему? Просто так бывает. Все были огорчены до предела. Шли к титулу и тут такая осечка. В раздевалке стояла тишина. Гнетущая тишина. – Долго? – Прилично.
– Вы поддерживаете связь со многими иностранцами, которые играли в «Локо». Что происходит у Ивановича, более-менее понятно. Как дела у остальных?
– Илич играет в Лиге чемпионов за «Астану». Кайседо подписал новый контракт с «Эспаньолом» до 2019 года. Дуймович закончил карьеру и учится на спортивного менеджера в Загребе. Ибричич в Турции во втором дивизионе.
– В какой момент у Н'Дойе что-то пошло не так?
– Он всегда мечтал играть в Англии. Уехал в «Халл Сити» и был там на хорошем счету. Когда команда вылетела из АПЛ, Н'Дойе перешел в «Трабзонспор». Я это не совсем понял. Там он до сих пор не забил ни разу и играет непостоянно. Может, стоило в «Халле» оставаться? Они неплохо идут в Чемпионшипе (четвертое место, в двух очках от первого места – прим. Eurosport.ru), а с Н'Дойе были бы еще выше.
– Пять футболистов «Локомотива», которыми вы восхищаетесь.
– Иванович, Чорлука, Диарра…
– Расскажите про Диарра.
– Я не видел своими глазами игрока сильнее, чем он. Опустим сейчас тот конфликт, который произошел. Мое счастье, что я каждый день мог видеть на тренировке такого футболиста.
– Еще двоих назовете?
– Я болельщик «Локомотива». Лоськов и Сычев для меня остаются легендами.
– Как в эту компанию попал Чорлука?
– Для меня он один из лучших защитников, если не лучший.
– Несмотря на глупейшие удаления и обрезы в обороне вроде голевухи на Тошича в матче за серебряные медали?
– Даже несмотря на некоторые ошибки, он один из трех лучших футболистов РФПЛ на своей позиции. Это касается и игры в обороне, и начала атак. К тому же, у него отличные человеческие качества.
– Какие?
– Его не просто так «Манчестер Сити» взял в 21 год за 11,5 миллионов фунтов. Это действительно мудрый игрок. В раздевалке он пользуется большим авторитетом. Вы бы видели, как он в раздевалке подбадривает команду. Для футболистов это кое-что значит. Если Чорлука пропускает матч, то команде ощутимо тяжелее.
– У Чорлуки не было желания уйти вслед за Биличем, с которым он вместе приходил?
– Нет. Я это точно знаю, потому что мы дружим. Постоянно вылезают трансферные слухи, но у него и в мыслях такого нет. Для него многое значит, что ему доверили капитанскую повязку. Хотя она в случае с Чорлукой остается лишь кусочком материи. Он и с ней, и без нее является лидером. Я бы даже сравнил с тем авторитетом, какой был у Лоськова.
– Как он умудряется получать удаления на ровном месте?
– Турки спровоцировали, как бы злободневно это сегодня ни звучало. И да, балканский характер – загорается как спичка. Но ему в феврале стукнет 30 лет. Я уверен, что эта разовая вспышка больше не повторится.
– За месяц до «Бешикташа» он удалился в матче с ЦСКА, где полез разбираться с арбитром.
– Ну, там уже была не прямая красная, а вторая желтая.
– Тем более странно кричать на арбитра, имея желтую.
– Халк кричит на судей постоянно, но его никто не наказывает. Вернблум вообще на всех кричит как сумасшедший. А в том эпизоде Игнашевич сфолил на Чарли. Непонятно, почему это осталось незамеченным.
– Футболисты часто просят сотрудников клуба: купи билет, напиши смс моей любовнице… О чем просили вас?
– Есть такой игрок, как Умар Ниасс. Для меня это особенный футболист. Я с ним на связи каждый день и каждый час. Мы стали друзьями. В Москве нет того, что бы он сделал без меня.
– О чем он тебя просил?
– К примеру, он покупал домой тренажеры – беговую дорожку и велосипед. Ниасс мне позвонил, и я полтора часа был переводчиком между ним и продавцом.
– Что там обсуждать полтора часа?
– Как доставить, когда доставить, сколько будет стоить то, сколько будет стоить это. Ну и нужно просто знать Ниасса. Он несет в себе элемент шоу. Он другого цвета кожи, на него все реагируют, он постоянно улыбается. Он и футболист нестандартный.
– В каком плане?
– У него нет огромного таланта. Зато он дико упорный и играет на инстинктах. В его футболе есть что-то животное. Я, кстати, его приметил, еще когда он в Турции играл. Уже тогда думал, вот бы его в нашу команду. Я и познакомился с ним до того, как им заинтересовался «Локо».
– Это как?
– Я дружу с Н'Дойе. В июле 2014 года он меня пригласил отдыхать к себе в Сенегал – там я и познакомился с Ниассом в гостях у Н'Дойе. Спустя время, когда он оказался в «Локо», мы сразу обнялись и включился режим: «Мне нужно то, мне нужна виза». Он вообще первым делом поставил мне задачу, чтобы все визы мира были в его паспорте. «Хочу путешествовать», «хочу тренажеры», «хочу собаке новую будку». Большую часть времени я занимаюсь Ниассом, такова моя работа.
– Кто был самым веселым до Ниасса?
– Кайседо. У него была своя фишка. Он постоянно просил меня делать приглашения для визы, потому что звал в Москву друзей из Эквадора, Испании, Франции…
– Недавно вы получили дисквалификацию за то, что плечом толкнули бокового судью Аверьянова. Что это было?
– Не хочу об этом говорить вообще ни слова. Я счастлив, что дисквалификация закончилась. На мой взгляд, справедливее было бы отстранить меня на два матча, а не на шесть. Я подставил весь рабочий процесс и сожалею об этом.
– Без вас смогли обойтись?
– Сейчас по ходу матча в переводчике нуждаются только Ниасс и Ндинга. Им на французский может перевести Пейчинович. Что-то мне пришлось говорить игрокам не в раздевалке, а по пути на стадион.
– Не припомню, чтобы фанаты вступались за переводчика команды.
– Я был не в курсе, что парни готовят баннер. Хотя мне намекали смотреть на трибуну. Спасибо парням. Я сам в душе болельщик. Многих фанатов знаю. Для меня не проблема остановиться и перекинуться с кем-то парой фраз.
– Гилерме теперь слышит много фраз про три очка в проигранном матче со «Спортингом»?
– Не слышал.
– А по поводу российского паспорта?
– Другое дело. Конечно, прикалываются.
– Как?
– Гилерме называют русскими именами – Гришей, к примеру.
– У вас были прозвища?
– Все зовут меня Степа. Хотя кто-то говорит Стэфан или Стэп. Билич звал меня Стипе.
– А как вас сейчас называет Черевченко?
– Штепанек.
– В 2009 году я общался с переводчиком «Спартака» и спросил его, кем он хочет стать. Он ответил: «Жизнь покажет». Через четыре года он работал генеральным директором «Спартака». К чему стремитесь вы?
– Есть ряд краткосрочных целей. К ним я иду одна за другой. У меня в голове есть эта схема. Она началась еще в 2005 году, когда мне было 13 лет. А еще есть одна большая мечта, но о ней знаю только я.
Григорий Телингатер